Для асатруа Валубургова ночь — ночь огненного очищения, великих и грозных сил и подготовки к радостному и светлому дневному празднику. В эту ночь зажигался трением дерева о дерево новый, чистый и священный, огонь, так называемый «огонь нужды»  — форму огня наибольшей магической силы, особенно подходящую для отвращения плохого вирда, болезни или проклятия, и Валубургова Ночь является ночью наибольшего могущества для такой работы. Гримм приводит, среди прочих обычаев, обычай Хайланда : кипячение горшка с водой на таком огне и обрызгивание водой людей и скота, страдающих от болезней («Тевтонская мифология», II ). Он также упоминает, что в такие костры часто клали девять пород дерева. Горели огненные колёса, в Скандинавии обходили с факельным шествием поля.

В эту же ночь, как считается, над зарытыми сокровищами пылает синее пламя. Это может быть поводом вспомнить об огненной инициации Фрейи-Гюльвейг-Хейд, в которой золотая женщина была трижды сожжена и возродилась как колдунья и пророчица. Общее представление о ведьмовских шабашах и особом могуществе магии в эту ночь очень подходят к такому прочтению. Это хорошее время для выполнения сейда и для прорицаний всех видов.
От разгулявшихся сил Иного Мира и собравшихся на ежегодные посиделки ведьм хлев и дом в Майский Канун защищали рябина и кресты из веток, связанные красной ниткой. В Ютланде существовала специальная молитва, произносимая в это время, которая испрашивала благословения коровам и телятам, лошадям и жеребятам, овцам и ягнятам, козам и козлятам, свиньям и поросятам, гусям и гусятам, коровьему и овечьему молоку, элю и бренди, сваренному пиву и выпеченному хлебу и т.д., молитва эта демонстрирует повторы и внимание к деталям, характерные для магического заклинания. Эта молитва так же включает стих, изгоняющий «всё ётунское и тролльское племя … юга и севера, востока и запада» из дома; похоже, что даны разделяли общее представление про Валубургову ночь как ночь магии, когда все виды диких существ могут быть изгнаны (Бьярне Троельсен, «Религия крестьян на Севере» ). Для последователей асатру, по-видимому, более уместно выставить еду и питьё для различных ночных странников, как делали в эту ночь кельты.

Валубургова Ночь издавна являлась ночью всенародного праздника, вроде того, что был описан детально Николаем Джегером (Nicolay Jaeger) в начале восемнадцатого века. Народ отправлялся в путь под бой барабанов, один человек впереди шел с белым знаменем с крестом на нём. Следующие за ним несли «Майское копьё», вокруг которого танцевали в каждом селении, через которое они проходили. Люди не ложились до поздна, выпивая, танцуя и радуясь (Б. Троельсен, «Религия крестьян на Севере» ). В Скандинавии Валубургова Ночь или просто Валборг (нем. Valborg) и сейчас видится как начало весны, и ещё — как время великого ликования. В Уппсале, студенты Университета одевают свои белые кепки и собираются вместе праздновать конец зимы, в Хельсенки целый город принимает участие в восторженных уличных праздненствах, часто с питьем всю ночь.

В старые времена, этот праздник, вероятно, часто проводился на вершинах гор или могильных курганов. Троельсен цитирует упоминание в 1847г. «Троицких гор-курганов» (Pinseberghoj), в котором сказано о танцах вокруг них в эту ночь, как происходило вокруг некоторых других датских курганных погребений («Религия крестьян на Севере» ).

Валубургова Ночь также является ночью любви и признаний в любви. Немецкая молодежь выходит собирать зелёные ветви и цветы, что бы украсить окна или двери своих избранниц перед зарёй Майского Дня, или спозаранку ставит небольшие Майские Деревца под окнами любимых (кое-где принято, чтобы холостяки устанавливали Майские Деревца перед домами незамужних женщин деревни). По этой причине, равно как и потому, что это легендарная ночь сбора ведьм, Валубург особо мыслится сегодня асатруа как праздник Фрейи, покровительницы магии и любви. Очень подходящее время для верных, чтобы дарить подарки и открытки возлюбленным, особенно хороши могут быть как объяснение в любви сердечки из янтаря, столь соответствующего образу богини.

Ещё в Германии известен обычай: парня украшали ветвями ивы и берёзы так, что бы его нельзя было узнать, а народ должен был угадать его имя. Когда имя юноши называлось, зелёный наряд снимали и ветви делились между присутствующими, особенно молодыми девушками, которые затем клали их на подоконники. Иногда юноша мог быть окунут в пруд, так, чтобы брызги воды от его плескания могли благословить тех, кто собрался вокруг. Здесь кажется очевидным, что парень мыслился воплощением Фрейра или подобного ему бога, явившегося в Мидгард на краткое время, чтобы дать своё освящение народу. Такие вещи происходили и в Майский Канун, и в сам Майский День. И всё же восприятие колдовского и таинственного Валубурга как времени особого проявления могущества Фрейи, а Майского Дня — как воплощения сил и солнечной природы её брата, может, наверное, иметь смысл. Или даже точнее, пожалуй, будет сказать, что «дневная» и «ночная» стороны божественных детей Ньёрда воплотились в двух этапах праздника.

Майских День является естественным продолжением времени Валборга, радости и последних приготовлений, сделанных в ночь Майского Кануна (вроде собранных цветов, нарванных веток в ночном лесу, срубленного ствола Майского Дерева). Это — праздник расцветающих трав и деревьев в молодой листве, праздник юношей и девушек, всхода и роста посевов, пробуждающейся чувственности, весёлых гуляний и ухаживаний. Его отмечали с играми и танцами, с ряжеными, кое-где с лошадиными скачками и везде — с обильным угощением.

Наиболее выразительный символ Майского Дня — Майское Дерево, большой ствол или шест, украшенный лентами, лиственными и цветочными гирляндами и различными символами, который носили по деревням в праздничных процессиях. Такие Майские процессии известны от юга Германии до Скандинавии, и могут быть частью германского весенних/летних ритуалов со времён бронзового века, как показывают некоторые шведские и датские наскальные изображения. Майское Дерево в Дании звалось Maistræ, в Англии — Maypole, во Франции Le Mai, в Германии — Maibaum. Обычаи и способы оформления Майского Дерева разнились в зависимости от региона. Было это или просто срубленное живое деревце, или, с развитием традиции, ствол ели, ясеня, берёзы, дуба или вяза, очищенный почти до самой верхушки и богато украшенный, ещё позже кое-где стали устанавливать стационарные столбы на многие годы. Яйца также использовались, чтобы украшать и Майское Дерево или Майский Шест, заставляя вспомнить о «яичных деревьях» в германской традиции Остары. Шест в селении мог быть один или вместе с основным ставили несколько меньших, его украшали символами процветания, плодородия и ремёсел, или просто венками, зелёными обручами вокруг ствола, гирляндами и лентами. Его устанавливали в центре селения непосредственно в Майский День или заранее, его могли пытаться похитить (и после потребовать выкуп в виде пары бочонков пива), вокруг него танцевали и оплетали лентами в традиционном танце или украшали столб лентами заранее.

Изначально такие Деревья символизировали растущую ввысь мощь возрождения и плодородия, прославляли силы приходящего к людям Короля Лета, того, кого мы знаем под именем Фрейра (хотя в некоторых областях Швеции, таких как Вестергётланд, Бохуслен и Нордгаланд , Майское Дерево воздвигали в виде женоподобной фигуры). Второй смысл (и, возможно даже, исток) обычая воздвигать Майское Дерево возвращает нас к образу Ирминсуля, священной колонны и опоры мироздания саксонских племён, украшенной символами расцвета природы, символами сил весны и лета . И позднее, во времена христианские, пусть общинные ритуальные пиры стали лишь пирушками с пивом и закуской в среде церковных братств — Majigilder, потребность жить в соответствии с мировыми ритмами и способствовать им своей жизнью оставалась в душах людей. И Майские Король и Королева (иногда вместе, иногда поодиночке, иногда — по нескольку человек даже), непременно одетые во что-то белое и украшенные венками, по-прежнему символизировали расцвет жизни и приходящее лето, хоть уже не мыслились в явной форме воплощением божественных сил (или, возможно, ритуальной жертвой им). Сегодня нередко на эти роли избираются дети, но здесь перед нами типичный случай редукции традиции: сперва исполнение обрядов переходит от мужчин к женщинам и девушкам (в том числе и мужские роли), затем к самым младшим, превращаясь постепенно  из обряда в забаву.

В Дартмуре (Англия) подготовка к празднику обычно включала и сбор цветов со всей общины. Молодые девушки ходили от дома к дому, прося цветы на Майскую Куклу. Если хозяева вдруг отказывались цветы дать, то ночью их все равно крали из сада. Когда цветов оказывалось достаточно, из них сплетали Майскую Куклу и затем клали её в специально украшенную коробку с крышкой. Утро первого дня мая начиналось со звуков рогов, которые возвещали о наступлении лета. В рога трубили весь день. Процессия, составленная из мальчиков и девочек, во главе которой несли Майскую Куклу, ходила от дома к дому. Девочки несли куклу, а мальчики — короткие, украшенные цветами, жезлы с кольцом на вершине. В каждом доме хозяев спрашивали: «Хотите ли вы увидеть Майскую Куклу?». Если, хозяева отвечали положительно, то получив от них пенни, дети поднимали крышку и хозяева могли заглянуть в коробку, чтобы увидеть куклу на постели из цветов. Вот одна из записанных песен, которую повторяли, пока носили куклу по деревне:

Вокруг Майского Древа, трит, трит, трот;
Посмотрите, какое у нас Майское Древо;
Красивое и веселое,
Разбегайся,
Счастливый наш новый Майский День.
Доброе утро, веселые господа!
Мы желаем вам счастливого мая;
Приходите, мы покажем вам наш майский венок,
Потому что сегодня первое мая.
Приходи, поцелуй меня,
Понюхай мой жезл,
И дайте малышам
Что-нибудь!

Далее в тот же день жители деревни или города проходили процессией по улицам, которые были украшены цветами и зеленью. Раньше процессию возглавлял человек в маске и костюме лошади. С ним шел «охранник», который собирал деньги с тех, кто наблюдал за процессией. В некоторых местах считалось хорошим знаком, если человек в маске лошади зайдет в дом, а в других его считали ужасных существом, которое охотится на людей.