Встречи с Хелой
Галина Красскова
Я не служу Хеле. Я служу Одину, и может показаться странным, что я все-таки решила написать о дочери Локи, хотя многие служители Хелы полагают, что у Одина с их Госпожой не самые лучшие отношения. Все-таки этот бог постоянно нарушает чужие границы и не однажды пытался обойти те ограничения и запреты, которые Хела наложила на свои владения. Но, тем не менее, за годы моего служения Одину я подружилась со многими из тех, кто работает с Хелой, и, более того, сам Один неоднократно направлял меня к Ней на обучение и для прохождения испытаний. Среди моих учеников были Ее посвященные, и благодаря им я несколько раз удостоилась милости принимать Ее в своем теле и служить Ее устами. Все это научило меня относиться к нашей Госпоже-Смерти благоговейно, почтительно и, самое главное, со всем подобающим смирением. Именно благодаря Хеле я научилась ценить свою принадлежность к человеческому роду и, более того, заботиться о теле, в котором я обитаю, — а для бывшей балерины, перенесшей тяжелую травму и многие годы страдавшей от хронических болей, усвоить этот урок было очень нелегко! В конечном счете, именно Хела научила меня, как надо жить.
С первой нашей встречи с Ней прошло уже почти десять лет. В тот момент я готовилась провести гальдр и пела «освящение молота» — молитву Тору с просьбой о благословении предстоящей церемонии. Со мной было еще несколько певцов гальдра, и, если память меня не подводит, мы собирались провести ритуал для привлечения удачи. Я допела освящение, но перейти непосредственно к магической работе не успела: вся комната заполнилась неким явственно ощутимым Присутствием — очень конкретным и неодобрительным. К нам пришла Хела. Не дав мне сказать ни слова, она строго упрекнула меня за попытку заняться магией, не почтив сперва моих предков и духов места. Кто я такая, чтобы тянуть из них энергию и жизненную силу, не отдавая взамен ничего — даже простой благодарности?
До того момента в моей религиозной практике не находилось места предкам. Мне даже в голову не приходило, что им нужно воздавать почести. В северном язычестве я была новичком и до сих пор еще не избавилась от эгоистической сосредоточенности на себе, свойственной магам некоторых других традиций. Я осознала этот недостаток и тотчас же принесла его в жертву на алтарь гнева Хелы. Порой Она бывает невероятно грозной; и когда богиня смерти ледяным тоном напоминает вам, что не худо бы почтить умерших жертвами, здравый смысл подсказывает послушаться!
Гальдр пришлось отменить; вместо этого я собрала алтарь предков и принесла подобающие жертвы, следуя наставлениям Хелы. Кроме того, я впервые в жизни выставила еду и питье для домашних духов. Эта краткая встреча с богиней смерти преобразила всю мою духовную жизнь и добавила много нового в мою религиозную практику. Я осознала, что предки — важная и драгоценная часть дома и семьи. Я начала отчетливо ощущать эти кровные и эмоциональные узы. Кроме того, благодаря Хеле я поняла, как важна осознанность во всем, что я говорю и делаю, в каждом кусочке пищи, который я кладу в рот, и, самое главное, — во всем, что я выбрасываю. Хела потребовала от меня осознавать то влияние, которое я оказываю на нашу Землю одним своим существованием, помнить и о вреде, и о пользе, которую я могу принести миру. В ту первую встречу Она не дала мне спуску — и впоследствии тоже не щадила моих чувств.
Вскоре после того Один устроил мне путешествие на Берег Костей. В тот период я каждый вечер медитировала на руны, пела их и чертила на своем теле. При этом я нередко погружалась в довольно глубокий транс и выходила из тела, отправляясь в духовные странствия. И вот однажды вечером, после гальдра, я вошла в транс и направилась к Мировому Древу. Это место, Иггдрасиль, всегда было моим прибежищем. Это начальная и конечная точка почти всех моих путешествий и место, в котором я нередко встречаюсь с Одином и общаюсь с ним душой, сердцем и духом. Само по себе Древо — это врата, ведущие во многие другие миры. Один из его корней вздымается аркой над Хвергельмиром, и если знать, в какой точке войти, то через Древо можно добраться до этого источника. Но в тот раз я просто упала в него; ледяной поток подхватил меня и понес прочь от безопасного убежища на Древе. Это мучительное путешествие длилось довольно долго, но, в конце концов, волны выбросили меня на бесплодный берег. Казалось, вся земля вокруг выжжена, и однообразие ландшафта нарушали только груды костей и черепов. Совершенно обессилев, я лежала на спине на одной из таких костяных груд.
Затем я увидела женщину в серых одеждах. Лицо и руки Ее были белы, как кость. Она подняла посох и ударила меня по рукам и ногам. Я не могла пошевелиться; так Она продержала меня, казалось, целую вечность, но, в конце концов, мне было позволено вернуться ко Древу, а оттуда — в Мидгард. Еще полтора дня после того я ощущала страшное жжение и зуд в тех местах, по которым Она ударила своим посохом. Но вскоре я обнаружила, что моя способность заземляться, накапливать в себе энергию и проводить ее через руки непосредственно в сеть Вирда или в других людей, невероятно возросла. Хела научил меня видеть нити Вирда и работать с ними.
Две наши следующие встречи с Ней прошли иначе: Хела на время заимствовала мое тело и подчиняла Себе мое сознание. От этих сеансов одержания у меня сохранились о Ней самые живые и устойчивые воспоминания, потому что в каждом из них был такой момент, когда образ Ее предстал мне ярче обычного. Она невероятно спокойна и неподвижна, как и подобает Смерти, — даже в человеческом теле. И еще Она полна необыкновенно глубокого, но отрешенного сострадания. Когда я служила Ей лошадкой, Она ни разу не повышала голоса, говоря исключительно тихим шепотом, но мощь Ее присутствия оставалась неоспоримой.
Во второй раз Хела вошла в меня, когда я сидела в кругу после ритуала и беседовала со своими учениками. Точнее сказать, это случилось в тот момент, когда я дотронулась до плеча сидевшей рядом ученицы. Как только что было сказано, вселяясь в человеческое тело (по крайней мере, в мое), Хела сохраняет удивительную неподвижность. Поэтому на протяжении всего этого опыта рука моя так и пролежала на плече соседки по кругу. Бедняжку до глубины души потрясло это «таинство восхитительное и ужасающее» — явление Хелы во плоти. Стряхнуть Ее руку она не смогла, и когда Хела покинула меня, на плече моей ученицы остался ожог второй степени. Это произошло случайно: Хела не собиралась причинять ей боль. Просто сила Ее присутствия иногда обжигает, как лед при достаточно низкой температуре.
В последние два года Хела вновь заняла в моей жизни важное место. У меня в доме есть Ее алтарь — алтарь, посвященный силам смерти, распада и тления; на нем я держу молитвенные четки «смерти и умирания», черепа животных, кости и небольшие талисманы. Я воздаю Ей почести таким образом, потому что в последнее время Она играет очень важную роль в моей духовной работе. Создается впечатление, что везде, куда бы я ни направилась по поручению Одина, я в то же самое время выступаю и от имени Хелы. Ее служители стали моими друзьями, наставниками и духовными советчиками, и за это я глубоко благодарна. Хела, в отличие от многих других божеств, которым я поклоняюсь и служу, никогда не лжет. И никогда не торгуется. И никогда не отвечает двусмысленно. Она просто есть, и когда к Ней приближаешься, то понимаешь, что ты сейчас входишь в святилище, где следует отбросить все личины, весь духовный и эмоциональный сор. Хела — олицетворение безжалостного сострадания. Все жертвы, которые Она получает, идут в пищу несметным сонмам умерших, которые стекаются в Ее владения из всех миров. Она не набивает собственные сундуки — Она отдает всё нескончаемому потоку душ, проходящих через Ее царство. И, самое главное, Она неимоверно терпелива. Она знает, что рано или поздно к Ней попадет всё, — и Она может позволить себе ждать.
Два года назад я вступила в период ритуальных испытаний, которыми руководили двое посвященных Хелы: один из Ее шаманов (мой друг и духовный советчик) и еще одна Ее служительница, имевшая большой опыт в подобных практиках. Все это произошло совершенно неожиданно. Цикл, о котором я говорю, начался с того, что я ощутила отчаянную потребность в очищении и исцелении. Около четырех лет назад я рассталась с одной очень одаренной ученицей. В приступе гнева и раздражения она нанесла мне серьезный энергетический удар. После этого у меня начались мучительные боли в спине, от которых не помогало ничего. Врачи так и не определили, что именно со мной не так и как это можно поправить, а самостоятельно избавиться от этой засевшей во мне стрелы чужой злобы я не могла. Богиня Эйр показала мне четыре сигила и дала мне понять, что я избавлюсь от болей, если мне вырежут эти на знаки на спине поверх того места, куда пришелся удар. Я упомянула об этом на собрании шаманов, духовидцев, мистиков и прочих служителей богов, и одна женщина, присутствовавшая при этом, — служительница Хелы, — сказала, что возьмется это сделать.
Той же ночью около пятнадцати человек, связанных с богами узами служения, собрались для меня в круг. Старший шаман работал с бубном, а упомянутая женщина вырезала эти сигилы у меня на спине. При этом на некоторое время в нее вошла сама Хела, и надрезы, нанесенные Ее рукой, были необычайно уверенными, быстрыми и чистыми. Рука Хелы вытянула из моего тела весь яд, терзавший меня почти два года, и вернула его отправительнице. Так богиня смерти исцелила меня и, по всей вероятности, избавила от скорого перехода в Ее владения.
Прошлой осенью я приступила к еще одной серии ритуальных испытаний, призванных раскрыть меня и очистить от всего того, что мешало мне стать по-настоящему эффективным орудием богов вообще и Одина в частности. Эти испытания должны были проходить в определенной последовательности — в порядке продвижения по Девяти мирам и по стволу Иггдрасиля, снизу вверх. Таким образом, работа началась с Хельхейма.
На протяжении нескольких недель, предшествовавших испытанию в Хельхейме, меня переполняло чувство неизбежно надвигающегося кошмара. Сначала я волновалась за здоровье моих близких друзей, но потом, наконец, смогла как следует вглядеться в нити Вирда и обнаружила, что кошмар, который я предчувствовала, грозит мне самой! И тут я осознала в полной мере, что мне предстоит испытание смертью, что мне придется принести в жертву Хеле существенные части моей личности, моей эмоциональной и психологической матрицы. Иными словами, мне предстояло разрушиться и собраться воедино уже по новому образцу; и для прохождения первой части этого процесса Один препоручил меня Хеле. Хела вошла в тело Своего шамана, и меня привязали между двумя опорами священных врат.
В жертву Себе Хела избрала то презрение, которым я так дорожила, — презрение к человечеству, к телу, к Мидгарду, ко всему, что связано с существованием в человеческом облике. Она заставила меня смириться, действуя убеждением и болью. Она заставила меня благодарить богов за каждый отпущенный мне глоток воздуха и под конец вырезала у меня на спине ряд рунических заклинаний. В этих рунах тоже был яд, но яд целебный: он заставил ту отраву презрения, что отравляла всю мою жизнь, подняться на поверхность, чтобы в последующем испытании, в Нифльхейме, я смогла, наконец, избавиться от него окончательно. Всё это я осознала в полной мере лишь позднее, когда Она вручила мне еще один дар — узы, крепко-накрепко привязавшие меня к моим корням.
Вплоть до испытания в Хельхейме я очень хорошо умела диссоциироваться от своей боли. Это и не удивительно: я много лет занималась балетом, а потом — боевыми искусствами. В обеих этих областях необходим высокий болевой порог. И я очень гордилась тем, что могу терпеть серьезную боль и что благодаря этому ритуальные испытания проходят для меня легче, чем если бы я не обладала такой особенностью. Когда ненавидишь свое тело, не так уж и трудно абстрагироваться от того, что с ним происходит. И только после того, как я прошла следующее испытание, в Нифльхейме, мне стало понятно, что, привязав меня к моим корням, Хела отняла у меня эту хваленую способность отстраняться от физической боли.
В этом был определенный смысл, хотя не скажу, что меня это так уж порадовало. Теперь ритуальные испытания уже не будут для меня детской забавой. Теперь, когда я предложу Одину разделить ту муку, которую Он испытал на Древе, мне не удастся отгородиться от боли и игнорировать ее. Но это значит, что теперь, впервые в жизни, я наконец-то смогу выстроить рабочие отношения с болью, а через нее — и со своим телом вообще. Отняв у меня способность игнорировать боль, заставив меня взглянуть в лицо моим страхам и физическим ограничениям и вынудив меня искать более конструктивные способы преодоления этих ограничений, Хела тем самым побудила меня искать смысл и ценность в самом базовом признаке принадлежности к человеческому роду — в самом сосуде нашего физического воплощения. И, более того, я поняла, что если есть на свете такое Божество, которое ценит каждую, пусть даже самую слабую искру человеческого сознания, если есть на свете такая Сущность, которая следит за каждым нашим словом, за каждой слезинкой, за каждым изменением, происходящим в нашей жизни, и при этом по-настоящему понимает и любит людей во всех их проявлениях, то эта Сущность — Хела. Она — начало и конец; и Она лелеет и оберегает всех обитателей Своего царства так преданно, заботливо и страстно, что в этом с ней не сравнится никакая медведица, защищающая своих медвежат. Мне часто приходит в голову, что из всех богов и богинь на свете именно Хела любит людей больше всех.
Теперь я регулярно приношу Ей жертвы. Я бесконечно признательна Ее служителям за все, что они для меня сделали. Из Ее рук я получала только благие дары — и пускай принять их не всегда бывало легко, на поверку все они шли мне во благо. Я почитаю за великий дар и счастье, что Она удостоила меня своих уроков. Я часто думаю о Ней и благодарю Ее за то ярмо смирения, которым Она меня обуздала. И теперь я воздаю Ей гораздо больше почестей, чем когда-то. Я регулярно подношу Ей жертвенную пищу, помня о том, сколько ртов Ей необходимо прокормить. Из пиршественного зала Смерти никто не должен уйти голодным.
Оттуда же.
