Берега сна
Тимоти Бендбэк
Перевод Марии Калгановой
Жизнь — тот же сон, только менее непостоянный.
Блез Паскаль.
Пробуждение медленное — и потому еще более мучительное. Разум, прояснившийся достаточно для того, чтобы осознать весь ужас произошедшего, но еще не настолько, чтобы понять, что все это случилось во сне. Прочувствованное переживание невосполнимой утраты, мечущиеся обрывки мыслей — "Как же я?.. Что же теперь?" — "Не может быть..." — самая призрачная и слабенькая, но именно за нее хватаешься со всей обреченностью утопающего. И постепенно она набирает силу и выносит тебя на поверхность. Ты еще не знаешь, где сон, а где реальность, но уже чувствуешь, что расколотый вдребезги мир возвращается к прежнему состоянию, словно по мановению волшебной палочки. Это приносит успокоение, и лишь тогда, взяв себя в руки, ты наконец обретаешь способность сделать простое и старое как мир заключение... Что же случилось? Да просто привиделся страшный сон...
Дейл Маккейн открыл глаза. За окном начинало светать. Лиз спокойно спала рядом. Он слышал ее дыхание.
Вчера ему во всех подробностях пригрезилось, что она ушла от него. Но этого, судя по всему, было мало...
Только что во сне он видел ее мертвой.
Вчера Дейл чуть было не рассказал супруге о своем сновидении. Мысль о том, что они могут расстаться, показалась настолько нелепой, что позабавила бы Лиз. Но что-то остановило Дейла... Видно, не все его потаенные страхи и тревоги разрешились тем зловещим сном. Теперь он будет молчать. Этот сон был продолжением предыдущего. Глядя на искореженную машину и безжизненное тело в пластиковом мешке, Дейл подумал: "Вот теперь она уже действительно никогда не вернется". Когда мешок открыли для опознания, он увидел лицо, принадлежавшее его БЫВШЕЙ жене.
Несколько раз он уже переживал в сновидениях смерть близких ему людей. Но до последней ночи это происходило с родственниками или друзьями, в реальности уже покинувшими этот мир. Во сне их почему-то настигала совсем иная смерть, чем в действительности. Дейл подумал, что если тогда, до пробуждения, произнесенная самому себе фраза "они уже умерли" помогала прийти в себя после кошмара, то теперь лицезрение живой и невредимой Лиз почти не успокаивало. Странный, перевернутый с ног на голову мир всего того, что связано с ночными видениями!
Дейл вспомнил, как однажды сон о покойной матери потряс его до глубины души, так, что весь день он проходил как в воду опущенный. Собственно, самой смерти во сне не было — она осталась за кадром. Дейл возвращался в родительский дом и никого там не заставал. Он четко представлял себе, что отца нет в живых, про маму же знал, что она очень больна. Он открывал дверь своим ключом и звал маму. Тишина была ответом. Он ходил по комнатам — и обнаруживал следы ее недавнего присутствия. И вдруг он со всей отчетливостью понял: чувствуя приближение конца, она ушла из дома, чтобы не создавать проблем близким людям... Прибралась в комнатах и на кухне, застелила постель, взяла с собой только зонтик да старую потертую сумочку, с которой почему-то почти не расставалась в последние годы, и исчезла в неизвестном направлении.
В ту ночь Дейл проснулся с мокрыми от слез глазами после того, как его растолкала Лиз. Она сказала, что во сне он стонал и поскуливал, как приболевший щенок. Дейл долго пытался понять, что могло означать это сновидение. Был ли он в чем виноват перед матерью? Не находя ответа на вопрос, Дейл ставил его иначе: всё ли он сделал для своей мамы? Из того, что мог — наверное, всё. Он был с ней до последнего и достойно перенес все тяготы. Её уход — в целом не такой уж легкий и безболезненный — не был отягощен обидами и недосказанностью. Она всем всё простила, а уж единственному сыну — тем паче. Зачем же тогда подсознание разыграло на ночной сцене эту душещипательную драму? Он так и не нашел тогда решения задачи. И вот теперь — новая загадка.
Дейлу вдруг показалось, что Лиз не дышит. Он уставился на белеющее в тусклом свете нарождающегося дня одеяло над ее грудной клеткой, тщетно стремясь уловить хоть малейшее движение. Чтобы лучше рассмотреть, Дейл сам задержал дыхание и услышал где-то внутри себя нарастающий звон. Вдруг Лиз глубоко вздохнула, и ее грудь начала плавно и ритмично подниматься и опускаться. "Просто самая обычная задержка дыхания на несколько секунд, — сказал себе Дейл. — Во сне такое случается практически у каждого, по нескольку раз в час..."
Он лег на бок, вдохнув аромат волос своей женщины, и обнял её. Лиз зашевелилась и повернулась к нему лицом, не просыпаясь. Она была теплой, мягкой и домашней. "Как и мои любимые шлепанцы," — мысленно улыбнулся Дейл. Он никогда никому её не отдаст. Ни другому мужчине, ни зловещей леди с косой. Не мужское это дело — переживать своих благоверных.
"Наверное, я просто слишком устал, — подумал Дейл. — Надо слегка сбавить обороты на работе. А на уикенд стоит сгонять с Лиз на озёра, подышать свежим воздухом, погулять по берегу, а вечером посидеть на камне, любуясь закатом..." — "...Хочешь отпраздновать ее второе рождение? — вмешался вдруг внутренний голос. — Ты уверен, что для этого есть повод?" — "Замолчи!" — прикрикнул на него Дейл. Нет, нужно все-таки подумать: может, проконсультироваться у психоаналитика?
* * *
В кабинете было светло от яркой осенней листвы растущих прямо под окном кленов. Психоаналитик, доктор Герствуд, был чем-то неуловимо похож на Энтони Хопкинса в роли Ганнибала Лектера, и это позабавило Дейла. "Должно быть, он уже привык и смирился с тем, что вызывает у пациентов определенные ассоциации, — подумал Дейл. — Интересно, научился ли он пользоваться этим?"
— ...И вот тогда я решил обратиться за помощью к специалисту, — сказал вслух Дейл Маккейн. — Это был только вопрос времени, рано или поздно я пришел бы сюда. Но последняя ночь убедила меня, что лучше поторопиться.
— Вам снова что-то приснилось?
— Да. На этот раз похороны. Доктор, вы понимаете, у меня такое ощущение, что моя жизнь распараллелилась и я пошел двумя разными дорогами. Эти сны как-то уж очень связаны. Я уже начинаю бояться, что во сне больше никогда не увижу свою Лиз... живой. Что со мной?
— Надеюсь, вместе мы справимся с этим...
— Знаете, там, на кладбище, я видел одного человека... — Дейлу показалось, что он упустил что-то очень важное. — Я ДОГАДЫВАЛСЯ, что Лиз ушла именно к нему. Сейчас я понимаю, что это фантом, в реальной жизни его не существует, но там, во сне, я смотрел на него как на врага. Мне кажется, я и сейчас помню его лицо.
— Ну что же, ваш рассказ о многосерийном сновидении был достаточно полным, — сказал Герствуд. — А теперь я хотел бы узнать кое-что именно о реальной жизни. Постарайтесь отвечать с ходу, не задумываясь надолго. Наш язык — величайший в мире путаник, если давать ему слишком много времени — он такое кружево наплетет!..
Он встал из-за стола и подошел к кушетке, на которой лежал Дейл.
— ...Ложитесь поудобней, расслабьтесь, можете закрыть глаза. Мне всё можно выкладывать как на духу... Если хотите, представьте, что я ваш адвокат, — голос звучал ободряюще и дружелюбно, сквозь опущенные веки Дейл словно видел приветливую улыбку. — И главное, не бойтесь меня. Я вас не съем.
Вот он, коронный номер! Дейлу сразу стало легко и спокойно. Он окончательно проникся доверием к этому человеку, и лишь слегка подивился тому, какого эффекта можно достичь одной заученной фразой.
— Я готов, — сказал Дейл.
— Вы давно женаты?
— Двенадцать лет, и еще года полтора мы с Лиз были хорошими друзьями.
— У вас были женщины до неё?
— Нет, она у меня первая и единственная, — в голосе Дейла прозвучала гордость.
— А вы у нее?
— У меня не было причин не доверять ей, — после секундного колебания ответил Дейл.
— Вы довольны своей семьей?
— Разумеется!
— Хотите сказать, что считаете свою семью идеальной?
— Идеальных семей не бывает. Но мы славно уживаемся друг с другом! Знаю, многие нам завидуют.
— Вы можете назвать вашу главную семейную проблему?
Вопрос несколько озадачил Дейла. Какое из препятствий на их совместном жизненном пути оказалось самым серьезным?
— У нас нет детей, — сказал он наконец и замолчал, явно не желая развивать эту тему.
— Вы когда-нибудь пробовали решить эту проблему? — Герствуд, похоже, не собирался обходить острые углы.
— Честно говоря, мы сами ее создали. Поначалу, как это часто бывает, хотелось пожить для себя. У Лиз была беременность, но мы решили...
— Это действительно было обоюдное решение?
— Да. Мы оба так решили. И оба понесли наказание. Знаете, я ни в чем не виню врача. Никто не застрахован от случайностей. Просто нам крупно не повезло. Развилось осложнение. Лиз не может иметь детей, — Дейл проглотил слюну, но ощущение комка в горле не уходило.
— Вы никогда не задумывались над тем, чтобы взять приемного ребенка?
— Мы обсуждали это. Но... Вот если бы кто-то из нас не мог иметь детей с самого начала — тогда всё было бы проще. Лиз очень переживала, и мы решили, что должны отработать свою карму.
— Достаточно спорное решение, — сказал доктор Герствуд. — Многие наши проблемы — из-за того, что мы придаем слишком много значения прошлому. Вот вы говорите, что ваша жена тяжело перенесла случившееся. В чем это выражалось? Может, она обвиняла вас, или, наоборот, считала себя виноватой перед не родившимся ребенком?
— Мы разделили эту вину пополам, — медленно произнес Дейл, слегка раздосадованный, что приходится второй раз объяснять такие очевидные вещи. — Поначалу она никак не хотела поверить, что все так серьезно. Сменила несколько врачей только затем, чтобы от каждого услышать тот же неутешительный прогноз...
— А может, кому-то из вас ребенок был совсем не нужен? — спросил вдруг Герствуд. Если бы Дейл открыл глаза, он бы увидел, как внимательно наблюдает за ним доктор, выявляя реакцию пациента на такое неожиданное предположение.
Дейл не оскорбился, не бросился защищать себя или жену, напротив, казался спокойным и рассудительным. Прежде чем ответить, он на несколько секунд задумался.
— Поверьте, нам с Лиз очень недостает детей.
— Кто был инициатором того разговора о приемном ребенке? — спросил Герствуд.
— Я. Но не пытался давить на Лиз. Она убедила меня, что это не выход.
— Мистер Маккейн, признайтесь: кто лидер в вашей семье? Дейл открыл глаза и широко улыбнулся.
— Опять я. По-моему, Лиз очень нравится быть ведомой мной. Это как в танце. Надеюсь, я хороший партнер!
— Вы когда-нибудь ощущали в себе агрессивные побуждения по отношению к вашей жене?
— Если под агрессией понимать желание причинить боль — нет, такого никогда не было.
— Хорошо, очень хорошо, — сказал доктор Герствуд. — А теперь, пожалуйста, постарайтесь рассказать о своем детстве...
* * *
Ближе к вечеру Дейл решил поведать Лиз о своих проблемах. Когда он переступил порог дома, то чуть не забыл обо всем на свете из-за ароматов, доносившихся с кухни. Лиз вышла к мужу в игривом фартучке, не так давно подаренном им любимой супруге. Тот самый фартучек Дейл видел в своих сокровенных фантазиях, там, кроме этого небольшого куска материи, на Лиз ничего не было; Дейл всё собирался сказать об этом милой женушке и посмотреть, что из этого получится, но каждый раз как-то не получалось. Сейчас в планах тоже был совсем другой разговор.
— Сегодня я был у психоаналитика, — сказал Дейл как бы между прочим, когда они сидели за столом. Лиз чуть не поперхнулась жареной курицей.
— У тебя какие-то проблемы, милый?..
— Я вижу сны с продолжением. Такие сны, которые меня пугают. Мне снится, например, что ты ушла от меня, — "Всё! Больше ни звука. Ушла — и ушла. Не обязательно объяснять, что она уходила в разных смыслах этого слова," — сказал себе Дейл.
— Ушла? — недоверчиво переспросила Лиз и вдруг захихикала. — Куда? К кому?
— Понятия не имею. Но теперь мне снится, что я холостой, — улыбнулся в ответ Дейл.
— Нет, ты это серьезно? — она все еще сдерживала смех.
— Вполне.
Это уже было не очень смешно. На несколько секунд Лиз замолчала.
— И что сказал психоаналитик?
— Что будет со мной работать. Он записал меня на повторный прием. На послезавтра. Родная, ты же ведь не бросишь меня? Представь, у меня окончательно съедет крыша, и я стану тебе не нужен...
— О, зато как я тогда буду нужна тебе! — улыбнулась Лиз.
* * *
Он снова лежал на кушетке в кабинете психоаналитика, но теперь прием вел не доктор Герствуд, а совсем непримечательный мужчина примерно одних лет с Дейлом. Кабинет — Дейл был готов поклясться — был тем же самым, даже клены под окном остались прежними, хотя и немножко пооблетели.
— ...Она снится мне каждую ночь, — говорил Дейл и слышал свой голос как бы со стороны. Это было забавно, но он не мог хоть как-нибудь повлиять на поток слов, льющихся изо рта. — Причем эти сны не в меру реальны. Со мной никогда раньше ничего подобного не было. Я просто вижу ее живую, я ее чувствую кожей, носом, каждой своей клеточкой. Этой ночью я занимался с ней любовью, а потом мы говорили, говорили... Я даже помню, о чем. У меня в ушах звучит ее голос. Наверное, я схожу с ума.
— Успокойтесь, мистер Маккейн. Такое бывает после потери близкого человека, со временем все пройдет. Собственно, помощь вам потребовалась бы, если подобные симптомы продержались бы больше двух-трех недель. И всё же вы правильно сделали, что обратились за консультацией. Вам будет легче справиться с бедой.
"Боже, какой идиотский сон! — думал Дейл. — Поскорее бы проснуться. Ну почему я не могу сказать этому рожденному моим подсознанием кретину, что всё на самом деле наоборот? Что я перестал видеть свою Лиз во сне? Что ЗДЕСЬ ее больше нет, в то время как ТАМ она спит в моих объятиях? Почему ЗДЕСЬ я должен нести всяческую чушь, словно актер в дурном провинциальном театре с самодеятельным репертуаром? Ведь это же сон, только сон!"
У Дейла с детства было припасено несколько способов прервать неприятное сновидение и вернуться в реальность. Самый простой заключался в потирании глаз. Он тут же попробовал его на практике и попытался вспомнить остальные. Способ был довольно эффективным против кошмаров, но не всегда приводил к желаемому результату: часто просто менялась картинка перед глазами, причем никогда нельзя было сказать с уверенностью, куда ты попал на сей раз: в реальность или в другой сон.
Вот и теперь кабинет исчез, и Дейл увидел перед собой ворота своего гаража. Он сидел в машине, и дворники со скрипом размазывали по лобовому стеклу капли противного осеннего дождя. Вряд ли он действительно спал за рулем — тогда вероятность того, что машина остановится прямо перед его гаражом, была бы бесконечно мала. Значит, сон продолжался. Значит, там, в доме, его никто не ждет. В гараже, где обычно стояла "Тойота" его жены, пусто и непривычно просторно. А когда он откроет входную дверь — фотография Лиз с траурной лентой снова взглянет на него со стены.
Как и все люди, Дейл привык к тому, что сон практически непредсказуем. Но если прежде каждое из его сновидений строилось на основе впечатлений дня, нерешенных проблем и других реальных событий, то теперь — из ночи в ночь — сны складывались в цепочку, словно костяшки домино. Он не мог предугадать, что увидит в каждом следующем сновидении, но мог бы назвать, чего не увидит ни при каких условиях. В ЭТИХ снах Лиз могла смотреть на него только с фотографии.
Дейл машинально загнал машину в гараж. Он знал и другой способ распрощаться с кошмаром. Надо было... просто взлететь. Уж что-что, а летать он умел с ветерком! Для этого обычно было достаточно всего лишь поднять вперед и вверх руки и подтянуться на них, опираясь о воздух. Главное, чтобы ноги оторвались от земли, а дальше он мог набирать высоту и скорость, закладывать виражи и зависать на месте. Единственное, чего он себе никогда не позволял — так это взлетать с подоконника. Вдруг когда-нибудь реальность будет так похожа на сон, что он забудет, что не спит? Дейл подозревал, что некоторые выбросившиеся из окна — вовсе не самоубийцы. Возможно, в своем большинстве они хоть и были законченными наркоманами, но не бросались в пустоту от безысходности, а всего лишь совершали еще один из своих бесчисленных полетов...
Обычно полет предшествовал пробуждению, но оторваться от земли удавалось не всегда. Так и на этот раз — ничего у Дейла не вышло. В запасе оставался еще один, последний способ... Он был осуществим далеко не в каждом сне, но сейчас необходимое условие — близость спальни — выполнялось.
Поднимаясь по лестнице и стараясь не смотреть на фото жены, Дейл почувствовал озноб. Его колотило, как в лихорадке. Ему надо было просто лечь на свою кровать и закрыть глаза — и через несколько секунд пробудиться на той же самой кровати. Но прежде чем сделать это, он плеснул в бокал хорошую порцию виски и опрокинул себе в рот. Стало теплей. Он сбросил пиджак, рубашку и брюки, нырнул под одеяло и закрыл глаза. И почти сразу рядом кто-то завозился и засопел. Он открыл глаза. Теперь вокруг было темно, но Дейл знал, что под одним одеялом с ним спит его жена. Он осторожно, стараясь не разбудить, поцеловал ее в уголок рта. Но Лиз все-таки проснулась.
— Опять плохой сон? — спросила она.
— Представляешь, я сейчас был у психоаналитика. И жаловался ему, что каждую ночь вижу тебя во сне...
— Фантазер ты мой! — она потянулась и покрепче прижалась к мужу. — Давай спать. Сейчас темно, и наяву тебе меня не разглядеть.
Опять он сказал ей не всё! Наверное, над ними навсегда злым роком зависла НЕДОСКАЗАННОСТЬ. Да, он не лгал жене, но и не открывал ВСЕЙ правды. Это происходило по разным причинам, но за годы совместного проживания выработался некий стандарт. Конечно же, он просто берег ее от излишней информации, часто негативной. Она вполне могла платить ему той же монетой, во всяком случае, имела на это полное право. Наверное, обоих это устраивало.
Дейл помнил, с чего все это началось. Однажды он волей случая оказался в курсе обстоятельств, о которых ни он сам, ни его жена НЕ ДОЛЖНЫ БЫЛИ узнать. Это известие стало для Дейла шоком. Тогда он оградил Лиз всего от одной подробности — и никогда не жалел об этом.
* * *
На следующую ночь он снова увидел себя в том злополучном кабинете, но теперь его принимали сразу два врача — один уже знакомый ему, другой, судя по годам и важному виду, более опытный.
— Простите за опоздание, — извинился Дейл. — Сегодня я разбил машину... Не так чтобы очень уж серьезно, но... Она нуждается в ремонте, и я пока на своих двоих.
И снова он болтал какую-то чушь, сознавал, что после пробуждения ему за это будет стыдно, но невидимый кукловод дергал за ниточки, и марионетка плясала. Потом ему снилось, что он никак не может найти свой зонтик, и он идет в тот самый проклятый кабинет, точно зная, что обнаружит пропажу там. И в тот самый момент, когда он протягивает руку, чтобы открыть дверь, за дверью раздается фраза:
— Парень действительно очень плох, это видно невооруженным глазом.
Дейл отдергивает руку от двери. В памяти всплывает, как много лет назад он точно так же случайно оказался за дверью кабинета, в котором шел разговор двух врачей. Тогда прозвучало имя его жены и фраза о том, что у нее БЫЛО два плода. Он не осмелился зайти в кабинет и ничего не сказал Лиз, он не хотел, чтобы ей стало еще в два раза больнее — как и ему. Тогда он решил про себя: "Пусть это будет только моя боль..."
— Но оснований для госпитализации пока нет...
"Почему ты решил, что речь о тебе? — произносит внутренний голос. — Ты что — единственный пациент у этих умников?" Но тут же звучит еще одна фраза, расставляющая точки над i:
— Наверное, в его положении даже лучше, что он не за рулем...
Дейл разворачивается и убегает, а потом едет куда-то в смешном, почти киношном поезде с Лиз, и поначалу это даже не удивляет, потому что он не догадывается, что видит сон. Поезд останавливается посреди бескрайнего поля, поросшего огромными ярко-алыми маками.
— Милая моя, приготовь банку с водой, я нарву тебе букет!
— Не опоздай! — кричит Лиз вдогонку, но он уже несется к макам, соскакивает с подножки и — летит над полем, упиваясь ощущением счастья...
— ...Дейл! Да что с тобой! Проснись! — Лиз трясла его за плечи.
— ...Радость моя! Я так испугался. Вот они...
— Кто? — Лиз включила свет, он резал глаза, но она смогла разглядеть, что Дейл сжимает в руке край одеяла.
— Маки, — он щурился, часто моргал и крутил головой, словно не мог понять, где оказался. — Маки. Сейчас наш поезд остановился на поле, заросшем маками. И я нарвал тебе маков, они были необыкновенными! Жаль, что ты не можешь их увидеть...
— Но ты кричал. Кричал так страшно! Ты звал меня. Я думала...
— Я чуть было не отстал от поезда, — сказал он. — Но все-таки успел.
— Ты у меня молодец! Значит, мы снова вместе?
— Мы снова вместе, — он обнял жену так, словно ее могло унести ураганом.
— Кончилась холостяцкая жизнь?.. Не надолго же тебя хватило!..
Лиз еще что-то ворковала ему на ушко, но он не слушал ее и думал о последнем кошмаре. Он опять не сказал Лиз всей правды об этом сне.
* * *
Доктор Герствуд внимательно слушал Дейла, откинувшись на спинку кресла.
— Я летал над полем, над маками, над поездом, и это было захватывающее чувство! И потом я спустился на землю, чтобы нарвать маков. Я видел их так живо, так реально, как еще ни разу не было во сне. Но когда я повернулся к поезду, я заметил, что он начинает двигаться. Я побежал к нему и чувствовал, что успеваю. Но тут... Я вдруг заметил, что по встречным путям расходятся два совершенно одинаковых поезда! И я уже не знал, в котором из них моя Лиз. Я стал звать ее — как потом оказалось, вслух... И она меня растолкала.
— Любопытно.
— Вы понимаете, доктор, с одной стороны, этот сон не был продолжением той чертовой серии, то есть может рассматриваться как улучшение, а вот с другой...
— Да. Он в сжатой и метафоричной форме выражает ваше нынешнее состояние. Вы до сих пор так и не знаете, за каким поездом бежать.
— Точно!
— Но вы ведь знаете, в каком поезде Лиз. Не так ли?..
Дейл замолк и захлопал глазами. Он не ослышался?
Доктор Герствуд смотрел на него и хитро улыбался.
— ...Как же все-таки большинство из нас боится ВСЕЙ правды! — продолжил психоаналитик. — Мы можем быть кристально честными и с окружающими, и с самими собой, просто закрыв глаза на те составляющие части правды, видеть которых не желаем. Мы просто говорим себе: это для меня не так важно. Мы перестаем замечать проблему — но это вовсе не означает, что она исчезла. Мы наслаждаемся жизнью, распеваем песни, пускаем пыль в глаза, а проблема тем временем вызревает, обрастает следствиями, которых мы также предпочитаем не замечать. Если грязное белье пробивается в щель корзины, куда мы его запрятали, мы, вместо того чтобы быстро организовать постирушечку и впредь быть подомовитей и почистоплотней, запихиваем его поглубже и снова о нем забываем. Но ведь рано или поздно наступит момент, когда корзина переполнится. И вот тогда... — Дейлу казалось, что в процессе этого монолога доктор говорит все громче и громче, словно кто-то невидимый подкручивает реостат динамика; последние слова причиняли боль его ушам. — ...ТОГДА И ЗАКРЫТЫЕ ГЛАЗА НЕ ПОМОГУТ!.. — Дейл вздрогнул и сморщился, словно от болезненного удара. — ...Мистер Маккейн, корзина для грязного белья переполнена! Вы больше не можете спрятать его туда!
— Почему? Почему мне снятся эти кошмары? — своего голоса Дейл почти не услышал.
— Примите ВСЮ ПРАВДУ! Либо откажитесь от нее полностью. Либо ОТКРОЙТЕ глаза, либо ЗАКРОЙТЕ ИХ СОВСЕМ! Неужели вы еще не поняли? У вашего сна — два берега. Течение, в которое вы попали, будет носить вас от берега к берегу, пока вы не определитесь. Будьте же мужчиной! Поезда уже тронулись — это напоминание о том, что время уходит. Пока вы еще можете заскочить на любой из них... Выбирайте! ПСЕВДОПОКОЙ — или все-таки ПРАВДА? Не истина, а именно правда! Истина бесконечна, ее гипотетическое постижение как раз эквивалентно настоящему ПОКОЮ, эдакой нирване, остывшей вселенной, нулю энтропии. А вот правда в каждый момент времени конечна, но мы, оберегая себя, не стремимся раскрыть ее до конца и тешим себя иллюзией покоя... Решите же наконец, что для вас важнее!
* * *
Дейл открыл дверь своего дома, и его глаза сразу же выхватили из интимного полумрака стоящую на маленьком столике вазу, в которой Лиз обычно держала композиции из сухих веток и цветов в японском стиле. Но теперь в вазе красовалась охапка огромных ярко-алых маков — точно таких, какие он видел во сне. Лиз вышла на лестницу и остановилась, глядя на Дейла и улыбаясь.
— Какая прелесть! — воскликнул Дейл. — Откуда ты взяла их осенью?
— Ты же мне их вчера подарил, разве забыл? — наигранно удивилась Лиз.
Дейл взбежал — или взлетел? — по лестнице и прямо на ступеньках упал перед Лиз на колени, обняв ее за икры и пытаясь носом распахнуть полы халата.
— Я люблю тебя, — сказал он, и это было чистейшей ПРАВДОЙ.
Она запустила пальцы в его уже начавшие редеть волосы.
— И я тебя, — донеслось до Дейла с небес. Он готов был каждый день слушать такое эхо...
Дейл и Лиз Маккейн не спали до половины ночи и всё никак не могли насытиться друг другом. Счастливые и утомленные, они все-таки начали потихоньку сдаваться в плен дреме. "Молодец все-таки этот Герствуд, — думал Дейл, засыпая. — Устроил мне хорошую встряску, загрузил целой философской теорией, знал ведь, какой вкусной штукой после этого покажется обычная жизнь... Он знает свое дело... Кажется, со мной уже все в порядке..."
А потом он вновь увидел кабинет, почти голые клены за окном и два будто бы знакомых лица: одно помоложе, другое посолидней. Тот, что помоложе, держал в руке предмет, тоже будто бы знакомый.
— Мистер Маккейн, вы в прошлый визит забыли свой зонтик.
— Мистер Маккейн? Что с вами? Господи, что вы делаете?!! ЧТО ВЫ...
* * *
Психиатр Рой Брустер, собирающий материалы для научного труда, иногда появлялся на приеме у молодого практикующего психоаналитика Гарри Хогарта. Тот пригашал опытного специалиста, которого считал своим учителем, когда попадались необычные пациенты. В этом Дейле Маккейне, потерявшем жену в расцвете лет, Гарри сразу заприметил нетипичный случай. Правда, ни Гарри, ни Рой и предполагать не могли, что болезнь разовьется так стремительно... Уже во второй визит своим видом, поведением и речами он вызвал серьезные опасения, а явившись в третий раз, почти с порога заставил докторов вскочить из-за стола.
Дейл Маккейн стоял перед ними, подняв согнутые и трясущиеся в нечеловеческом напряжении руки вперед и немного в стороны. Его пальцы были широко разведены, колени как-то странно дрожали и периодически подгибались, словно с интервалом в несколько секунд у него возникало желание упасть, но в последний момент он передумывал. Но самым страшным было его лицо: растянутый в жуткой гримасе рот, пена на оскаленных зубах и глаза — то широко открывающиеся и чуть не вываливающиеся из орбит от необъяснимой натуги, то крепко зажмуривающиеся.
Доктор Брустер первым опомнился от шока и кнопкой вызвал санитара. Втроем они повалили больного на кушетку и ввели ему диазепам. Дейл как-то сразу обмяк, хотя лекарство в данном случае вряд ли было подобрано безупречно.
Эти умники так и не поняли, что он со всем отчаянием безысходности пытался сделать две вещи: либо взлететь, либо проснуться. Ему не удалось ни то, ни другое, и тогда он заплакал, заплакал взахлеб, как ребенок, повторяя, словно заклинание:
— Спасите меня... Помогите. Спасите.
* * *
Дейл Маккейн открыл глаза и увидел себя сидящим на лавочке в сквере. Впервые за несколько дней сквозь осенние тучи проглянуло солнце, и земля пылала опавшей листвой. Вот знакомые клены — как же быстро они облетели! Вот и окно, за которым мудрый и добрый человек, по иронии судьбы похожий на киношного людоеда, помог ему справиться с проблемой. Дейл вдруг понял, что сегодня нет смысла идти на прием — он уже не нуждался в помощи доктора Герствуда, а визит благодарности не принято совершать с пустыми руками и придется немножко отложить. Дейл обязательно зайдет к доктору вместе с Лиз — в конце концов, Герствуд занимался их общим делом. А сейчас — сейчас лучше поспешить домой. И зачем вообще он сделал этот крюк?
Машина стояла на площадке неподалеку от въезда в сквер. Дейл отпер дверь, сел за руль и включил радио. Салон наполнился музыкой Стинга.
Минут через десять Дейл был у ворот гаража. Он поставил свой "Форд" рядом с "Тойотой" Лиз и поспешил в дом. Неделя подошла к концу, наступал уикенд, и целых два дня они будут неразлучны. Дейл сделал выбор и определился с поездом. Он УСПЕЛ, и теперь этот поезд никуда без него не уйдет.
Маки, казалось, раскрылись еще шире. Лиз дома не было. Раз она не взяла машину — значит, отправилась в небольшой магазинчик за углом, откуда всегда приносила что-нибудь вкусное. Ну что же, пока в доме никого, он сделает одно дело.
Дейл поднялся по лестнице, прошел мимо спальни, мимо еще двух дверей: одна из них существовала всегда, а вторую им пришлось сделать года два назад, когда большую детскую переоборудовали в две комнаты поменьше. У одной из дверей лежали на боку ботинки с роликами, и Дейл подумал: "Интересно, а смог бы я прокатиться, если бы был мой размер?"
Он зашел в кабинет, расстегнул пиджак, ослабил галстук, сел за стол, поднял телефонную трубку, набрал код Хейверилла, штат Массачусетс, и номер. Он очень давно не делал этого.
— Здравствуй, мама! — сказал он облегченно, когда на том конце ответили. — Как вы поживаете?.. Прости, что долго не звонил, я тут немножко приболел и не хотел вас расстраивать. Теперь все нормально... Да нет, просто переутомился на работе. Как ты себя чувствуешь?.. Ты молодчина. А как отец?.. Хорошо! Вы уж берегите друг друга... Через недельку мы постараемся приехать, как вы на это смотрите?.. Тогда дай ему трубку...
Они говорили достаточно долго. Положив трубку, Дейл какое-то время сидел с мечтательной улыбкой. А когда услышал шаги внизу, открыл дверь и поспешил на лестницу.
Лиз встретила детей, когда они возвращались из школы. Кэтрин и Брэд — родившиеся в один день и такие похожие друг на друга — в то же самое время были очень разными. Но и в школе, и дома отличались самостоятельностью, интеллектом и хорошим воспитанием. Славные детишки подрастали у Дейла и Лиз!
— Полчаса на обед, полчаса на сборы, — сказал счастливый глава семьи. — Я пока отдохну перед дорогой.
— Пап, а мама разрешила нам взять с собой ролики! — поделилась радостью Кэтрин.
Лиз отдала ей пакеты со снедью, и дети отправились на кухню. Дейл смотрел, как жена поднимается к нему по лестнице, глядя на него снизу вверх.
— Отдохнешь? Ты уверен? Боже, как я соскучилась по тебе за неделю!
Они прошли в спальню и закрыли за собой дверь.
С тех пор Дейла Маккейна больше не мучили кошмары
Одинокий Волк (с) 2001
