Карты Таро (сказка)
В недрах темного и теплого шкафа, где-то в правом углу, лежала не большая коробочка, которая хранила в себе маленький секрет, а точнее очень веский и серьезный жизненный аргумент, который позволял узнавать секреты прошлого, настоящего и будущего.
А этим самым аргументом, являлись карты, но не просто карты, а карты Таро, которые верой и правдой служили долгое время своей хозяйке. Они уже давно отслужили свой срок и в данный момент находились на отдыхе.
Хозяйка любила черный цвет, вкусный и крепкий кофе по утрам, а еще эти карты, ведь они были неотъемлемой частью ее жизни.
Карты давно истрепались, редко доставались на белый свет, но они все еще помнили тепло ее рук, помнили те моменты, когда нежные пальцы уверенно и умело, перетасовывали их день за днем, плавно опуская на стол. Карты даже переняли это тепло, словно каждая взяла от нее что-то свое, и если их сейчас взять в руки, они вам покажутся нежными и неизменно теплыми, пусть они и постарели, обтерлись, потеряли свой прежний внешний вид, но они как прежде, будут ей верны.
Сколько всего узнали, познали и предсказали эти карты, не скажет никто, даже сама хозяйка, никто не знает точно число, которым бы можно было увековечить их труд, да и это не так уж важно. Важно то, что продолжая свою жизнь, они все еще мыслили, вспоминая старые добрые времена, когда были рабочими.
У них был свой, маленький внутренний мир, и два бессменных лидера: карты предзнаменующие добро и зло, а иначе жизнь и смерть. Ох уж и любили эти старушки, пошептать на досуге, пытаясь сманить на свою сторону, тех, кто держался обособленно, хотя все и так давно было ясно, но ведь просто лежать совсем не интересно, лучше заводить свои порядки и правила. По субботам, как правило, две главенствующие брали перерыв, и просто вспоминали хозяйку, тогда весь набор карт мог с облегчением вздохнуть и наслаждаться сладким воспоминанием, да временным затишьем. А в понедельник, дрожа от страха, слушать их бездумный и бездушный спор.
- Знаешь, если бы не я, нас бы здесь давным-давно не было.
- С чего это ты решила так милая, - слышали бы вы этот язвительно вежливый тон.
- Как это с чего, это и так ясно. Я дарую нам жизнь, глупая, а иначе давно б горели огнем.
- Ха, - возникает вторая, словно всем своим тоном давала понять, что уже ее презирает.
- Не слишком ли много берешь на себя. Уж если кто и дарует нам жизнь, так это я! Потому что не отбираю ее сама у себя, ты же знаешь, стоит мне только сказать, и все - понесешься пеплом гулять!
-Дешевый пафос родная, смерть никогда ничего не решает! Лишь жизнью можно тебя обойти, так что стоишь ты сейчас на пути, это я твою смерть собою накрыла, что, не права? Как это мило, видеть, как ты словно умылась, видом своим, взяла, огорчилась!
Карта вторая, медленно хмурясь, долго не думала и улыбнулась. Если б могла, давно б рассмеялась, но как всегда себя взяла и сдержалась.
-Жизнь говоришь, жизнь ты даруешь, словно забыла, с кем ты не дружишь. Помню как в пятницу, в ночь с рождества, скинула злые дела на меня. Что ж ты тогда ту жизнь не спасла, молча и тихо, ко мне подошла: - Вижу, я жизни ему будет мало, смысл ему, я не нагадаю, быстро из жизни мальчишка уйдет, как солнце под вечер, закатом сойдет. Я думаю жизнь ему ни к чему, карта подружка, возьми же судьбу. – Карта так злобно все прошептала и рассмеялась тяжко вздыхая. Знала на что, надо давить, чем свою гордость ей защитить.
Старая карта ничего не стала говорить в ответ, она сама не понимала, почему так происходит, знала лишь одно, что если так выходило, то иначе ни как, за редким исключением, что-то можно было изменить, и то если человек старался и прикладывал силу. Но она все же до сих пор не могла понять, отчего такое происходило. Да, она не раз отказывала в жизни, отказывала в помощи и бросала в болезнях, но потому что иначе ни как, она говорила то, что видела, но фактически на все не влияла. И вторая карта это прекрасно знала, и даже лучше чем она сама, что они ничего не решают. Лишь хозяйка может решить, открыть дарованную истину или оставить в безмолвном молчание, карты были посредником, источником информации. Но, тем не менее, значимость их никогда не уменьшалась, они были востребованные всегда и везде. Они были кладезью знаний и информации, как алфавит, в котором ничего нельзя потерять. Иначе сразу теряется смысл и искажается отображение увиденного.
Затишье длилось слишком долго, массовка карт немного подустала, обычно эти двое скандалили как можно дольше, сегодня видимо расслабились немного, а может просто солидарность…
Ведь картам совсем ни к чему добивать друг друга. Все-таки они большая семья, единое целое, но стоит признать, что зло било умело, вон, как добро побледнело, казалось, что сквозь нее можно увидеть другую карту. Весь день прошел в таком молчанье, что было слышно, как с улицы доносятся звуки проезжающих машин, хлопающей двери квартиры, и такие родные голоса, что звучали в их тишине до боли. Карты слушали жизнь, ту, что была за дверцей шкафа, ту в которой когда-то были и они. Конечно же, они все еще не потеряли свою ценность, но без хозяйки, они были просто бумагой, с нарисованным изображением и короткими словами да цифрами. Каждая карта в отдельности наверняка мечтала вернуться в тот мир, ждала, что вот-вот дверца распахнется, ее достанут из коробки и заботливо погладят, пробуждая то потерянное чувство работы. Но срок есть у всех, у всего «живого» и не «живого», и они все это прекрасно знали. День так и закончился в тянущейся тиши, главенствующие молчали, а у остальных было время подумать, как жить дальше, для кого-то их ругань была песней, а для кого-то очередной нервный стресс, не всем так яростно хотелось жить, многим хватало благоразумия понять, что все, достаточно, предел, банальное спокойствие и тишина, как бальзам на их потертую душу, но в такой семье жить в тишине, как вы понимаете было совсем невозможно. Только стали вроде бы все карты засыпать, а кто-то нервно прислушиваться к тишине, как вдруг добро заговорило:
-Умыла ты меня, умыла, да только вот сама ты не права, творила и похуже ты дела! Неужто память у тебя не сохранилась, могу напомнить, как все было! Я лишь просила жизнь отнять у тех, кому судьба дана была как грех, я забирала благодать свою, у тех, кто все пустил ко дну, и выставил на смех. А ты рубила беспощадно, горько, от старого до малого ребенка, и никогда причин не объясняла, рубила, и тебе казалось мало. Болезни, драки, ссоры, одна из трех смертей, увы, твоя, я умываю в этом деле руки, признай, не добрая, что не права!
«продолжить спор, али оставить, у каждой истина своя, к чему мне эти переборы, я знаю, что всегда права» - вздыхая тяжело, как будто тяжкий груз за них двоих свалила, потертым боком прижимаясь к стенке как к перилам, поднялась смерть и в такт сказала мило:
- Все минусы и плюсы знаю, так что мимо, не мне судить, ты знаешь, кто судья, давай оставим спор, до лучших дней, счастливых, а я отчитываюсь только перед ней. – Сказала и умолкла, словно не бывала, упомянув, хозяйку замолчала.
Карты что были по рангу младше, тихо молчали, а остальные тихонько шептались, каждая свой какой-то конкретный случай вспоминала, и то ли винила, а то ли соглашалась.
Все они были как две стороны одной медали, неся в себе двоякий смысл, нельзя было, глядя на них сказать: Вот эта карта хорошая, а это плохая! Все было относительным и зависело от обстоятельств, даже смерть несла в себе скрытый смысл, и порой просто решала и убирала проблемы, советуя что-то забыть и отпустить, даруя дорогу новому. И это карты тоже прекрасно знали, только ни кто не понимал, чего же тогда эти двое ссорятся, за что борются. Все ведь в одной упряжке. У каждой свое понимание и предназначение, зачем выделять кого-то главного, хозяйка вообще так никогда не делала, всех любила и лелеяла как детей малых.
Возможно, все дело в ней и заключалось, так как когда карты засыпали и не слышали продолжения спора: добро и зло крепко обнявшись, бросали друг другу странные фразы:
- Я красочней тебя, меня она любит больше.
- Да, что ты говоришь, а я раньше и чаще ложилась на стол, значит меня больше.
- Ой, не ври, мы там все бывали по разу, по кругу, шли друг за другом.
- И все равно, меня любит больше, просто потому что я лучше.
- Ага, вон на свой бок посмотри, что там, полоска бумаги, ты не смеши. За что тебя-то любить, канул в лета, твой красочный вид.
- За что, за что. Да мне все равно, просто я лучше и все.
- У тебя, что пластинку заело, я лучше я лучше, тьфу блин, королева.
Пожелав друг другу спокойной ночи, каждая бубнила себе под нос, что ее любят больше.
Утро начиналось с того, что добро и зло расцепляло объятья и отползали друг от друга в стороны, хотя этого можно было и не делать, как-то, раз их застукали ночью вместе, а в таком маленьком мире сплетни бегают быстро, но в меру своей тактичности и семейности, все вежливо молчали, проявляя уважение.
Просыпаясь, все желали друг другу доброго утра, и также мысленно хозяйке, которая все равно всегда была с ними. После того как все успевали перездороваться, главнейшие придумывали новую формулу выбирания карт, они так делали каждое утро, ну не могли же они прожить без того, чтоб не раскинуть карты, правда вот только читать они себя не умели, лишь кротко слушали, что карта скажет зная о себе. Вот и сегодня вытащили : Повешенного, который быстро отчеканил, что стоит им сменить немного точку зрения, чтобы могли они понять чего-нибудь. И тут же выдал им предостережение, что унывать не стоит без сомнения, и вежливо махать рукою на себя, цепляясь зубьями за старое, как будто бы другого не дано.
У каждой карты побежало представление, все мериться пытались рядом с ней, ведь каждая хотела быть предназначением, и тайный смысл свой высказать вовне.
Но как всегда их постигало, лишь мнимое разочарование, они могли сказать свое лишь яркое значение, но толковать, что им сулит, увы….
Они не пили кофе, не курили, пытались как-то жизнь свою играть, они когда-то умилялись и любили, а кто-то просто доживал свой час.
-Ну, что, сегодня мы еще живем друзья.
- Да, да – вторили карты, - жив и я!
- Потерь сегодня ночью у нас нет?
- Немного есть, Туз Жезлов потеряла прежний цвет.
- Ну, ничего, - вздохнула тихо жизнь.
- Туз Жезлов, слышишь нас, держись.
В их маленьком мире все старались жить, помогая друг другу тем или иным образом. Младшые арканы развлекались больше всех: короли, королевы, подданные, балы, представления, смех. Валеты как всегда мерялись силой, так для себя, забавы лишь ради.
А Старшие арканы смотрели на все это сверху, сурово. Они не могли вот так беззаботно жить, без прежней работы, радоваться новому дню, лишь в ожиданье субботы. Как-то кто-то из них решил сплести интригу, да только ничего не вышло, все знают друг друга, и доверяют. Да и какая уж тут интрига, когда живешь в своем узком коробочном мире, наполненным призрачным воспоминанием и историями разных судеб. Они никогда не старались запомнить клиентов хозяйки, они лишь уверенно делали свое дело, но все же, как несешь информацию так ее и накапливаешь, у каждой карты было свое воспоминание главное, свой важный клиент, и временами они гадали, что же с ним случилось дальше. Увы, никто не знал, можно лишь было самим придумывать концовку, как одну маленькую сказку.
Пока главенствующие карты гуляли по коробочному миру, Справедливость и Умеренность, смущаясь, кивали друг другу, бедные они так боялись проявить свою любовь, что даже не решались подойти друг к другу, как два голубя сидящих в разных клетках, застенчиво кивали головой, как будто повторяя – я с тобой!
Пусть они были лишь просто картами, но все же они чувствовали, берегли и ценили, как жаль, что этим двум нельзя было подарить клочок бумаги с ручкой, или хотя бы банальный сотовый телефон, скромняжки бы кидали друг другу смски, а там гляди и перебороли бы свое смущение.
- Здравствуй моя Справедливость! – легкий и нежный кивок.
- Здравствуй, Умеренность здравствуй! – также кивнула в ответ.
- Ты сегодня как нежность прекрасна, и тебе к лицу этот цвет.
- Спасибо, - немного смущаясь, карта отводит свой взор. Ей не престало быть яркой, когда вышел жизненный срок.
-Может, сегодня сойдемся, может, настала пора!
-Что ты умеренность, что ты, страшно, боюсь я суда.
-Глупо вот так на полке пылится, может нам взять и поженится?
Карта тревожно вздохнула в ответ, страх и сомненье, причина всех бед.
Так они переглядывались день за днем, тихонько вздыхали, и как можно тише шептали о своей любви. Иногда они переступали свою робость и позволяли друг другу себя слегка касаться, так как будто соприкасаются рукавами.
Каждая из карт пыталась жить своей жизнью, но, не отрываясь от коллектива, не отрываясь от семьи, они тихонько жили этим миром странной жизни, и их это устраивало, но только пока. Никто не может долго мириться с тем, что их забыли, или им просто кажется, что их забыли, где-то в глубине души просыпается обида, горечь тоска, ты ненавидишь весь белый свет, а вместе с тем и себя.
Шут лениво пытался занять место под солнцем, хотя его уже все откровенно раздражало и совсем не радовало. Он был зол то ли сам на себя, то ли на хозяйку. Он просто не понимал, почему надо вот так лежать на полке, и чего-то ждать, то ли пока их снова достанут, да и вообще вспомнят, что они существуют, то ли просто сожгут. Он любил игриво подмигивать хозяйке, шутливо корчить рожицы, поднимая ей настроение с утра, он был ей всегда очень рад. Открывать вместе с ней новые горизонты, игриво ложась на стол паясничать: - а вот он я…
Прошло то время когда они были вместе, лишь где-то там в ногах, он все еще хранил ее тепло, ему даже не стоило больших усилий вспомнить ее ясный твердый взгляд, в котором тонули многие, и многие разбились не находя обратного пути. Ему казалось, что он больше всех снова хочет оказаться в ее руке, выпасть как главная карта и улыбнуться самому себе. Каждый день он думал, что вот-вот и она за ними придет. Спустя какое-то время, он эгоистично считал, что она вернется только за ним, ведь он ей нужен, ведь он необходим. Погружаясь в свои собственные страдания, он забывал простую истину о том, что он один ей бесполезен, что все карты дополняют друг друга, и куда пропала его утонченная нежность, манера, фиеста души. День за днем он становился мрачнее тучи, ему было, неинтересно какую карту выберут сегодня. Он открыто ненавидел дешевый пафос, добро и зло. Ему казалось, что эти две карты слишком много на себя берут, и иногда тихонько плакал в самом углу коробки. Вспоминая о ней. Единственной хозяйке, хотелось туда наружу, к ней и только к ней.
Наверняка можно сказать, что лучше всех устроились Солнце, Луна и Звезда, они создали свой некий треугольник, куда не допускали никого, вечно какие-то тайны, догадки. Они предпочитали жить только настоящим, и из всего извлекать свою собственную выгоду. Луна постоянно им тихо шептала, что бедолажка очень устала, Солнце упрямо смотрела на дочь, твердила Звезде: - уйди быстро прочь, не слушай Луну, она не права, ступай же родная, мы любим тебя!
Им так жилось проще, они решили создать семью, мама, папа и дочка. Вы подумаете, где они всего этого нахватались, как это где, в нашем обычном мире. Рассказы клиентов просто так не прошли для них мимо, каждый день они играли новую роль, примеряя на себя разные маски: убитых горем родителей, строптивой дочери, счастливой семьи, объявляли кого-то в розыск, вобщем жили, как могли. Они играли, как в театре играют актеры, им казалось, что так они жили, жили по настоящему и с пользой. Все кто хотел, мог поглазеть на то, как эта троица сходит с ума, а кто-то даже принять участие, по выданной ранее роли.
Вот Башня, например не возмущалась никогда, она как воевода, обходила владенья страны и вдумчиво смотрела по сторонам. Ожидая, когда распахнется шкаф, и они увидят хозяйку, иногда та прислушивалась к словам и шагам, доносящимся из квартиры, и временами ей казалось, что вот, сейчас, их достанут, но нет…Карта, никогда не унывала, она надеялась на светлое будущее.
А Влюбленным было так откровенно все равно, что они просто по привычке говорили друг другу нежности и ходили, раздавали всем остальным советы. Каждый в тайне друг от друга мечтал существовать отдельно, им приелось видеть каждый день друг друга лица и сквозь зубы говорить о том, как они счастливы. Им было в прежней жизни интересно предсказывать чьи-то судьбы и отношения, дарить что-то новое, но болтать днями и ночами напролет об одном и том же, честно приелось:
-Любимая, я так тебя люблю! О, черт, мне кажется уже, я вру.
-Да ладно хватит извиняться, люблю твой томный взгляд и стройный стан.
-Родная, может, хватит повторяться, устал я слышать – стан, да стан.
-Как скажешь, мне уж все равно, расстанемся? Куда пойдем?
Вот так всегда, из года в год, они-то дарят комплименты, то тихо сорятся, и идут то к Императору, а то к Императрице, поплакаться немного, поболтать, сказать, как надоело им любиться, хотелось бы, наверное, отдельно сосуществовать.
Но все-таки они были друг для друга большим и огромным плюс, как бы они не ругались, не сорились, они все равно оставались вместе и были друг у друга.
Император с императрицей вежливо поддерживали их игру, и слегка устало улыбались. Они умели жить сами по себе в своей гармонии, смотря на все карты, как мать с отцом смотрят на своих детей, они все были для них равны, и те спешили поделиться своим советом, рассказать историю чьей-нибудь жизни. Вот только одна история держалась под запретом, история их появления в доме хозяйки. В их мире это считалось запрещенной темой, и лишь она сама могла им нашептать, но не они.
Жрица и Маг создавали свою коалицию, подбирая в ученики младших из состава карт, чему они их там обучали, только им да посвященным известно. Каждый стремился заняться чем-то, что было по душе.
Колесница спелась с Отшельником и иногда показывала ему их маленькую страну, их маленькую жизнь, ей одной позволялось задать ему не один вопрос как всем, а два, правда в порядке очереди. Отшельник он и в Африке отшельник, что их сроднило с Колесницей, никто не знал. Но видимо какой-то смысл в этом был.
А Колесо Фортуны всем мило улыбалась, пыталась показать, что ей как будто все равно, но где-то в глубине души, ей хотелось почти каждую карту тюкнуть чем-нибудь по голове, так как те ждали от нее удачи и возвращения хозяйки. Временами у нее происходили срывы, и тогда она кричала, что все больные, потеряли свой рассудок, что весь их придуманный мир обман, а их просто пожалели и поэтому они сейчас не горят в огне, а просто доживаются непонятно чего на этой полке. Такие срывы очень нравились Дьяволу, который ошивался немного рядом, но в стороне. Он, наверное, был одним из тех, кто упивался слабостью других. Кому нравилось видеть, как страдает Шут, как ругаются Влюбленные, конечно же, он скучал по той рабочей жизни, но и здесь жилось тоже ничего.
Лишь только Суд и Сила могли немного Дьявола пресечь, все изгоняли то на край коробки, то опускали в самый низ.
В их странной и придуманной ими же жизни, были свои принципы и порядки, кто-то верил, что так они смогут вернуть хозяйку, а кто-то просто жил, чтобы жить.
Когда же их обычный день приблизился к концу, и две старушки вновь затеяли свой спор, дверь шкафа медленно уверенно открылась, хозяйка, своим картам объявилась.
Коснулась каждую уверенной рукой, прошлась по всем арканам и мастям, наверное, приятно ей самой, вот так встречаться с прежнею семьей.
Той ночью долго странная страна не могла заснуть, ведь сбылась их давняя мечта, они даже поучаствовали в небольшом раскладе, как же им было приятно, что о них помнят, что они все еще нужные и рабочие.
И лишь под утро, если прислушаться, можно было услышать бурчание двух старушек, которые обняв друг друга, шептали шепотом на ушко:
-Я тебе говорила, что меня она любит больше.
-У тебя от радости совсем съехала крыша.
-Ну, ведь она меня держала немного дольше.
-Лишь потому, что ты к ней липла.
-И что, ведь все равно больше.
-Отстань я спать хочу, да и вообще, в то время как ты тихо там балдела, ты не заметила, как на меня она смотрела.
-Ах, так, вот так, ну все, иди отсюда.
-Куда же я пойду, мне не уйти отсюда.
-Тогда молчи и просто меня слушай. Я все равно тебя бываю лучше.
Этот их постоянный не прекращающийся спор, можно слушать бесконечно долго, но ясно одно, карты любили свою Хозяйку, не меньше чем она их.
Источник >>>
Принц Дракон у меня одна из ипостасей Люцифера, принца света. Пока читала сказку Дорианы вновь пережила свои ощущения, шикарно, я думаю, это и была медитация, точнее настоящая встреча и общение 
