Магия Безвременья

Объявление


Добро пожаловать и благословенны будьте!



Информация о пользователе

Привет, Гость! Войдите или зарегистрируйтесь.


Вы здесь » Магия Безвременья » Четыре Королевства и путешествие Героя » Таро сквозь призму Сказок


Таро сквозь призму Сказок

Сообщений 41 страница 60 из 78

41

Тройка Жезлов Сказочного Таро

Первое путешествие Синбада-морехода

Сказка из цикла 1001-й ночи

Перевод М. Салье

http://tarot.indeep.ru/decks/fairytale/pics/wands_three.jpg

Знайте, о господа, о благородные люди, что мой отец был купцом, и был он из людей и купцов знатных, и имел большие деньги и обильные богатства, и умер, когда я был маленьким мальчиком, оставив мне деньги, и земли, и деревни.

А выросши, я наложил на все это руку и стал есть прекрасную пищу и пить прекрасные напитки. Я водил дружбу с юношами и наряжался, надевая прекрасные одежды, и расхаживал с друзьями и товарищами, и думал я, что все это продлится постоянно и всегда будет мне полезно.

И я провел в таком положении некоторое время, а затем я очнулся от своей беспечности и вернулся к разуму и увидел, что деньги мои ушли, а положение изменилось, и исчезло все, что у меня было. И, придя в себя, я испугался и растерялся и стал думать об одном рассказе, который я раньше слышал от отца, - и был это рассказ о господине нашем Сулеймане, сыне Дауда (мир с ними обоими!), который говорил: "Есть три вещи лучше трех других: день смерти лучше дня рождения, живой пес лучше мертвого льва, и могила лучше бедности".

И я поднялся и собрал все бывшие у меня вещи и одежды и продал их, а потом я продал мои земли и все, чем владели мои руки, и собрал три тысячи дирхемов.

И пришло мне на мысль отправиться в чужие страны, и вспомнил я слова кого-то из поэтов, который сказал:

По мере труда достигнуть высот возможно;
Кто ищет высот, не знает тот сна ночами.
Ныряет в море ищущий жемчужин,
Богатство, власть за то он получает.
Но ищет кто высот без утомленья,
Тот губит жизнь в бессмысленных стремленьях.

И тогда я решился и накупил себе товаров и вещей я всяких принадлежностей и кое-что из того, что было нужно для путешествия, и душа моя согласилась на путешествие по морю. И я сел на корабль и спустился в город Басру вместе с толпой купцов, и мы ехали морем дни и ночи и проходили мимо островов, переходя из моря в море и от суши к суше; и везде, где мы ни проходили, мы продавали и покупали и выменивали товары. И мы пустились ехать по морю и достигли одного острова, подобного саду из райских садов, и хозяин корабля пристал к этому острову и бросил якоря и спустил сходни, и все, кто был на корабле, сошли на этот остров. И они сделали себе жаровни и разожгли на них огонь и занялись разными делами, и некоторые из них стряпали, другие стирали, а третьи гуляли; и я был среди тех, кто гулял по острову.

И путники собрались и стали есть, пить, веселиться и играть; и мы проводили так время, как вдруг хозяин корабля стал на край палубы и закричал во весь голос: "О мирные путники, поспешите подняться на корабль и поторопитесь взойти на него! Оставьте ваши вещи и бегите, спасая душу. Убегайте, пока вы целы и не погибли. Остров, на котором вы находитесь, не остров, - это большая рыба, которая погрузилась в море, и нанесло на нее песку, и стала она как остров, и деревья растут на ней с древних времен. А когда вы зажгли на ней огонь, она почувствовала жар и зашевелилась, и она опустится сейчас с вами в море, и вы все потонете. Ищите спасения вашей душе прежде гибели и оставьте вещи!"

И путники услышали слова капитана и заторопились, и поспешили подняться на корабль, и оставили свои вещи и пожитки, и котлы, и жаровни. И некоторые из них достигли корабля, а некоторые не достигли, и остров зашевелился и опустился на дно моря со всем, что на нем было, и сомкнулось над ним ревущее море, где бились волны. А я был среди тех, которые задержались на острове, и погрузился в море вместе с теми, кто погрузился, но Аллах великий спас меня я сохранил от потопления и послал мне большое деревянное корыто, из тех, в которых люди стирали. И я схватился за корыто и сел на него верхом, ради сладости жизни, и отталкивался ногами, как веслами, и волны играли со мной, бросая меня направо и налево. А капитан распустил паруса и поплыл с теми, кто поднялся на корабль, не обращая внимания на утопающих; и я смотрел на этот корабль, пока он не скрылся из глаз, и тогда я убедился, что погибну.

И пришла ночь, и я был в таком положении и провел таким образом один день и одну ночь, и ветер и волны помогли мне, и корыто пристало к высокому острову, на котором были деревья, свешивающиеся над морем. И я схватился за ветку высокого дерева и уцепился за нее, едва не погибнув, и, держась за эту ветку, вылез на остров.

И я увидел, что ноги у меня затекли и укусы рыб оставили на голенях следы, но я не чувствовал этого, так сильны были моя горесть и утомление. И я лежал на острове, как мертвый, и лишился чувств, и погрузился в оцепенение, и пробыл в таком состоянии до следующего дня.

И поднялось надо мной солнце, и я проснулся на острове и увидел, что ноги у меня распухли, но пошел, несмотря на то что со мной было, то ползая, то волочась на коленях; а на острове было много плодов и ручьев с пресной водой, и я ел эти плоды.

И я провел в таком положении несколько дней и ночей, и душа моя ожила, и вернулся ко мне дух мой, и мои движения окрепли. И я принялся думать и расхаживать по берегу острова, смотря среди деревьев на то, что создал Аллах великий, и сделал себе посох из сучьев этих деревьев, на который я опирался, и я долго жил таким образом.

И однажды я шел по берегу острова, и показалось мне издали какое-то существо. Я подумал, что это дикий зверь или животное из морских животных, и пошел по направлению к нему, не переставая на него смотреть; и вдруг оказалось, что это конь, огромный на вид и привязанный на краю острова у берега моря.

И я приблизился к нему, и конь закричал великим криком, и я испугался и хотел повернуть назад; но вдруг вышел из-под земли человек и закричал на меня и пошел за мной следом и спросил: "Кто ты, откуда ты пришел и почему ты попал в это место?" - "О господин, - отвечал я ему, - знай, что я чужестранец, и я ехал на корабле и стал тонуть вместе с некоторыми из тех, кто был на нем, но Аллах послал мне деревянное корыто, и я сел в него, и оно плыло со мной, пока волны не выбросили меня на этот остров".

И, услышав мои слова, этот человек схватил меня за руку и сказал: "Пойдем со мной"; и я пошел с ним, и он опустился со мной в погреб под землю и ввел меня в большую подземную комнату, и потом он посадил меня посреди этой комнаты и принес мне кушаний. А я был голоден и стал есть, и ел, пока не насытился и не поел вдоволь, и душа моя отдохнула.

И затем этот человек начал расспрашивать меня о моих обстоятельствах и о том, что со мной случилось; и я рассказал ему обо всех бывших со мной делах от начала до конца, и он удивился моей повести.

А окончив свой рассказ, я воскликнул: "Ради Аллаха, о господин, не взыщи с меня! Я рассказал тебе об истинном моем положении и о том, что со мной случилось, и хочу от тебя, чтоб ты рассказал мне, кто ты и почему ты сидишь в этой комнате, которая находится под землей. По какой причине ты привязал того коня на краю острова?" - "Знай, - ответил мне человек, - что нас много, и мы разошлись по этому острову во все стороны. Мы - конюхи царя аль-Михрджана, и у нас под началом все его кони.

Каждый месяц с новой луной мы приводим чистокровных коней и привязываем на этом острове кобыл, еще не крытых, а сами прячемся в этой комнате под землей, чтобы никто нас не увидел. И приходят жеребцы из морских коней на запах этих кобыл и выходят на сушу и осматриваются, но никого не видят, и тогда они вскакивают на кобыл и удовлетворяют свою нужду и слезают с них и хотят увести их с собой, но кобылы не могут уйти с жеребцами, так как они привязаны.

И жеребцы кричат на них и бьют их головой и ногами и ревут, и мы слышим их рев и узнаем, что они слезли с кобыл; и тогда мы выходим и кричим на них, и они нас путаются и уходят в море, а кобылицы носят от них и приносят жеребца или кобылку, которые стоят целого мешка денег, и не найти подобных им на лице земли. Теперь время жеребцам выходить, и если захочет Аллах великий, я возьму тебя с собой к царю альМихрджану и покажу тебе нашу страну - знай, что если ты не встретился с нами, ты не увидел бы на этом острове никого другого и умер бы в тоске, и никто о тебе не знал бы. Но я буду причиной твоей жизни и возвращения в твою страну".

И я пожелал конюху блага и поблагодарил его за его милости и благодеяния, и когда мы так разговаривали, вдруг жеребец вышел из моря и закричал великим криком, и затем он вскочил на кобылу, а окончив свое дело с нею, он слез с нее и хотел взять ее с собой, но не мог, и кобыла стала лягаться и реветь. И конюх взял в руки меч и кожаный щит и вышел из за дверей этой комнаты, скликая своих товарищей и говоря им: "Выходите к жеребцу!" - и бил мечом по щиту.

И пришла толпа людей с копьями, крича, и жеребец испугался их и ушел своей дорогой и спустился в море, точно буйвол, и скрылся под водой. И тогда конюх посидел немного, и вдруг пришли его товарищи, каждый из которых вел кобылу; и они увидели меня около конюха и стали меня расспрашивать о моем деле, и я рассказал им то же самое, что рассказывал конюху, и эти люди подсели ко мне ближе и разложили трапезу и стали есть и пригласили меня, и я поел с ними, а потом они поднялись и сели на коней и взяли меня с собой, посадив меня на спину коня.

И мы поехали и ехали до тех пор, пока не прибыли в город царя аль-Михрджана, и конюхи вошли к нему и осведомили его о моей истории, и царь потребовал меня к себе. И меня ввели к царю и поставили перед ним, и я пожелал ему мира, и он возвратил мне мое пожелание и сказал: "Добро пожаловать!" - и приветствовал меня с уважением. Он спросил меня, что со мной было, и я рассказал ему обо всем, что мне выпало и что я видел, с начала до конца; и царь удивился тому, что мне выпало и что со мной случилось, и сказал: "О дитя мое, клянусь Аллахом, тебе досталось больше чем спасение, и если бы не долгота твоей жизни, ты бы не спасся от этих бедствий. Но слава Аллаху за твое спасение!"

И затем он оказал мне милость и уважение и приблизил меня к себе и стал ободрять меня словами и ласковым обращением. Он сделал меня начальником морской гавани и велел переписывать все корабли, которые подходили к берегу; и я пребывал около царя и исполнял его дела, а он оказывал мне милости и благодетельствовал мне со всех сторон. Он одел меня в прекрасную и роскошную одежду, и я сделался его приближенным в отношении ходатайств и исполнения людских дел.

И я пробыл у него долгое время. Но всякий раз, когда я проходил по берегу моря, я спрашивал странствующих купцов и моряков, в какой стороне город Багдад, надеясь, что, может быть, кто-нибудь мне о нем скажет и я отправлюсь с ним в Багдад и вернусь в свою страну. Но никто не знал Багдада и не знал, кто туда отправляется, и я впал в смущение и тяготился долгим пребыванием на чужбине.

И я провел так некоторое время; и однажды я вошел к царю аль-Михрджану и нашел у него толпу индийцев. Я пожелал им мира, и они возвратили мне мое пожелание и сказали: "Добро пожаловать!" - и стали расспрашивать меня про мою страну, а я в свою очередь распрашивал об их землях, и они сказали, что среди них есть шакириты (а это самые почтенные люди), и они никого не обижают и никого не принуждают, и есть среди них люди, которых называют брахманами, и они никогда не пьют вина, но наслаждаются и живут безмятежно, развлекаясь и слушая музыку, и у них есть верблюды, кони и скот. И они рассказали мне, что народ индийцев разделяется на семьдесят два разряда, и я удивился этому крайним удивлением.

И я видел в царстве царя аль-Михрджана остров среди других островов, который называется Касиль, и там всю ночь слышны удары в бубны и барабаны; и знатоки островов и путешественники рассказывали мне, что жители этого острова - люди степенные, с правильным мнением. И видел я в этом море рыбу длиной в двести локтей и видел также рыбу, у которой морда была как у совы, и видал я в этом путешествии много чудес и диковин, но если бы я стал вам о них рассказывать, рассказ бы затянулся.

И я осматривал эти острова и то, что на них было, и однажды я остановился у моря, держа, как всегда, в руке посох, и вдруг приблизился большой корабль, где было много купцов. И когда корабль пришел в гавань города и подплыл к пристани, капитан свернул паруса и пристал у берегу и спустил сходни, и матросы стали перевесить на сушу все, что было на корабле, и замешкались, вынося товары, а я стоял и записывал их.

"Осталось ли у тебя еще что-нибудь на корабле?" - спросил я капитана корабля, и тот ответил: "Да, о господин мой, у меня есть товары в трюме корабля, но их владелец утонул в море около одного из островов, когда мы ехали по морю, и его товары остались у нас на хранение. Мы хотим их продать и получить сведения об их цене, чтобы доставить плату за них его родным в городе Багдаде, обители мира". - "Как зовут этого человека, владельца товаров?" - спросил я капитана; и он сказал: "Его зовут Синдбад-мореход, и он утонул в море". И, услышав слова капитана, я как следует вгляделся в него и узнал его и вскрикнул великим криком и сказал: "О капитан, знай, что это я - владелец товаров, о которых ты упомянул. Я - Синдбад-мореход, который сошел с корабля на остров со всеми теми купцами, что сошли, и когда зашевелилась рыба, на которой мы были, ты закричал нам, и взошли на корабль те, кто взошел, а остальные потонули. Я был из числа утопавших, но Аллах великий сохранил меня и спас от потопления, послав мне большое корыто из числа тех, в которых путники стирали. Я сел в него и стал отталкиваться ногами, и ветер и волны помогали мне, пока я не достиг этого острова; и я вышел на него, и Аллах великий помог мне, и я встретил конюхов царя аль-Михрджана, и они взяли меня с собой и привезли в этот город. Они ввели меня к царю аль-Михрджану, и я рассказал ему свою историю, и царь оказал мне милость и сделал меня писцом в гавани этого города, и стал извлекать пользу из службы его, и был он со мною приветлив. А эти товары, которые с тобой, - мои товары и мой достаток. Но капитан воскликнул: "Нет мощи и силы, кроме как у Аллаха, высокого, великого! Не осталось ни у кого ни честности, ни совести!" - "О капитан, - спросил я его, - почему ты так говоришь? Ты ведь слышал, как я рассказал тебе мою историю". - "А потому, - отвечал капитан, - что ты слышал, как я говорил, что у меня есть товары, владелец которых утонул, и ты хочешь их взять, не имея права, а это для тебя запретно. Мы видели его, когда он тонул, и с ним было много путников, ни один из которых не спасся. Как же ты утверждаешь, что ты - владелец этих товаров?" - "О капитан, выслушай мою историю и пойми мои слова, - моя правдивость станет тебе ясна, ибо, поистине, ложь-черта лицемеров", - сказал я и затем рассказал капитану все, что со мной случилось с тех пор, как я выехал с ним из города Багдада и пока мы не достигли того острова, около которого потонули, и рассказал о некоторых обстоятельствах, случившихся у меня с ним; и тогда капитан и купцы уверились в моей правдивости и узнали меня и поздравили меня со спасением, и все сказали: "Клянемся Аллахом, мы не верили, что ты спасся от потопления, но Аллах наделил тебя новой жизнью!"

И затем они отдали мне мои товары, и я увидел, что мое имя написано на них и из них ничего не отсутствует. И я развернул товары и вынул кое-что прекрасное и дорогое ценой, и матросы корабля снесли это за мной и принесли к царю как подарок. Я осведомил царя о том, что это тот корабль, на котором я был, и рассказал, что мои товары пришли ко мне в целости и полностью и что этот подарок взят из них; и царь удивился этому до крайней степени, и ему стала ясна моя правдивость во всем, что я говорил.

И царь полюбил меня сильной любовью и оказал мне большое уважение, и он подарил мне много вещей взамен твоего подарка. И затем я продал мои тюки и те товары, которые были со мной, и получил большую прибыль. Я купил в этом городе товары, вещи и припасы, и когда купцы в корабля захотели отправиться в путь, я погрузил все, что у меня было, на корабль и, войдя к царю, поблагодарил его за его милости и благодеяния и попросил у него возведения отправиться в мою страну, к родным. И царь простился со мной и подарил мне, когда я уезжал, много добра из товаров этого города, и я простился с ним и сошел на корабль, и мы отправились с соизволения Аллаха великого.

И служило нам счастье, и помогала нам судьба, и мы ехали ночью и днем, пока благополучно не прибыли в город Басру. И мы высадились в этом городе и пробыли там недолгое время, и я радовался моему спасению и возвращению в мою страну.

После этого я отправился в город Багдад, обитель мира (а со мной было много тюков, вещей и товаров, имевших большую ценность), и пришел в свой квартал, и пришел к себе домой, и явились все мои родные, и товарищи, и друзья. И потом я купил себе слуг, прислужников, невольников, рабынь и рабов, и оказалось их у меня множество, и накупил домов, земель и поместий больше, чем было у меня прежде, и стал водиться с друзьями и дружить с товарищами усерднее, чем в первое время, и забыл все, что вытерпел: и усталость, и пребывание на чужбине, и труды, и ужасы пути.

И я развлекался наслаждениями и радостями, и прекрасной едой, и дорогими напитками и продолжал жить таким образом. И вот что было со мной в мое первое путешествие. А завтра, если захочет Аллах великий, я расскажу вам повесть о втором из семи путешествий".

0

42

Четверка Жезлов Сказочного Таро

Бременские музыканты

Братья Гримм

Перевод А. Введенского

http://tarot.indeep.ru/decks/fairytale/pics/wands_four.jpg

Много лет тому назад жил на свете мельник. И был у мельника осёл хороший осёл, умный и сильный. Долго работал осёл на мельнице, таскал на спине кули с мукой и вот наконец состарился.

Видит хозяин: ослабел осёл, не годится больше для работы и выгнал его из дому.

Испугался осёл: "Куда я пойду, куда денусь? Стар я стал и слаб". А потом подумал: "Пойду-ка я в Бремен и стану там уличным музыкантом". Так и сделал. Пошел в город Бремен.

Идёт осёл по дороге и кричит по-ослиному. И вдруг видит: лежит на дороге охотничья собака, язык высунула и тяжело дышит.

- Отчего ты так запыхалась, собака? спрашивает осёл. Что с тобой? Устала, говорит собака, бежала долго, вот и запыхалась.

- Что ж ты так бежала, собака? спрашивает осёл.

- Ах, осёл, говорит собака, пожалей меня! Жила я у охотника, долго жила. По полям и болотам за дичью для него бегала, а теперь стара стала, для охоты больше не гожусь, и задумал мой хозяин убить меня. Вот я и убежала от него, а что дальше делать, не знаю.

- Пойдём со мной в город Бремен, отвечает ей осёл, сделаемся там уличными музыкантами. -Лаешь ты громко, голос у тебя хороший. Ты будешь петь и в барабан бить, а я буду петь и на гитаре играть.

- Что ж, говорит собака, пойдем.

Пошли они вместе. Осёл идёт кричит по-ослиному, собака идёт лает по-собачьи. Шли они, шли и вдруг видят: сидит на дороге кот, печальный сидит, невесёлый.

- Что ты такой невесёлый? спрашивает собака.

- Ах, говорит кот, пожалейте вы меня, осёл и собака! Жил я у своей хозяйки, долго жил, ловил крыс и мышей. А теперь вот стар стал и зубы у меня притупились. Видит хозяйка: не могу я больше мышей ловить и задумала меня утопить в речке. Я и убежал из дому. А что дальше делать, как прокормиться, не знаю.

Осёл ему отвечает:

-Пойдём с нами, кот, в город Бремен, станем там уличными музыкантами. Голос у тебя хороший, ты будешь петь и на скрипке играть, собака петь и в барабан бить, а я петь и на гитаре играть.

-Что ж, говорит кот, пойдем.

Пошли они вместе. Осёл идёт кричит по-ослиному, собака идёт лает по-собачьи, кот идёт мяукает по-кошачьи. Шли они, шли. Проходят мимо одного двора и видят: сидит на воротах петух и кричит во все горло: "Ку-ка-ре-ку".

-Ты что, петушок, кричишь? спрашивает его осёл.

-Что с тобой случилось? спрашивает его собака.

-Может, тебя кто обидел? спрашивает кот.

-Ах, говорит петух, пожалейте вы меня, осёл, собака и кот! Завтра к моим хозяевам гости приедут. Вот и собираются мои хозяева зарезать меня и сварить из меня суп. Что мне делать?

Отвечает ему осёл:

-Пойдём, петушок, с нами в город Бремен и станем там уличными музыкантами. Голос у тебя хороший, ты будешь петь и на балалайке играть, кот будет петь и на скрипке играть, собака петь и в барабан бить, а я петь и на гитаре играть.

-Что ж, говорит петух, пойдем. Пошли они вместе.

Осёл идёт кричит по-ослиному, собака идёт лает по-собачьи, кот идёт мяукает по-кошачьи, петух идёт кукарекает. Шли они, шли, и вот настала ночь. Осёл и собака легли под большим дубом, кот сел на ветку, а петух взлетел на самую верхушку дерева и стал оттуда смотреть по сторонам. Смотрел, смотрел и увидел: светится невдалеке огонёк.

-Огонёк светится! кричит петух.

Осёл говорит:

-Надо узнать, что это за огонёк. Может быть, поблизости дом стоит.

Собака говорит:

-Может, в этом доме мясо есть. Я бы поела.

Кот говорит:

-Может, в этом доме молоко есть. Я бы попил.

А петух говорит:

-Может, в этом доме пшено есть. Я бы поклевал.

Встали они и пошли на огонёк. Вышли на поляну, а на поляне дом стоит, и окошко в нем светится. Осёл подошёл к дому и заглянул в окошко.

-Что ты там видишь, осёл? - спрашивает петух.

-Вижу я, отвечает осёл, сидят за столом разбойники, едят и пьют.

-Ох, как есть хочется! сказала собака.

-Ох, как пить хочется! сказал кот.

-Как бы нам разбойников из дома выгнать? сказал петух.

Думали они, думали и придумали.

Осёл тихонько поставил передние ноги на подоконник, собака взобралась на спину ослу, кот вскочил на спину собаке, а петух взлетел на голову коту.

И тут они разом закричали:

-осёл по-ослиному,

-собака по-собачьи,

-кот по-кошачьи,

-а петух закукарекал.

Закричали они и ввалились через окно в комнату.

Испугались разбойники и убежали в лес.

А осёл, собака, кот и петух сели вокруг стола и принялись за еду.

Ели-ели, пили-пили наелись, напились и спать легли.

Осёл растянулся во дворе на сене, собака улеглась перед дверью, кот свернулся клубком на тёплой печи, а петух взлетел на ворота.

Потушили они огонь в доме и заснули.

А разбойники сидят в лесу и смотрят из чащи на свой дом.

Видят: огонь в окошке погас, темно стало.

И послали они одного разбойника посмотреть, что в доме делается. Может, зря они так испугались.

Подошёл разбойник к дому, отворил дверь, зашел на кухню. Глядь: а на печи два огонька горят. "Наверное, то угли, подумал разбойник. Вот я сейчас лучинку разожгу".

Ткнул он в огонёк лучинкой, а это был кошачий глаз.

Рассердился кот, вскочил, зафыркал, да как цапнет разбойника лапой, да как зашипит!

Разбойник в дверь. А тут собака его за ногу схватила. Разбойник во двор. А тут его осёл копытом лягнул.

Разбойник в ворота. А с ворот петух как закричит:

-Ку-ка-ре-ку!

Кинулся разбойник со всех ног в лес. Прибежал к своим товарищам и говорит:

Беда! В нашем доме поселились страшные великаны. Один мне своими длинными пальцами в лицо вцепился, другой мне ножом ногу порезал, третий меня по спине дубиной стукнул, а четвертый закричал мне вслед: "Держи вора!"

Ох, сказали разбойники, надо нам отсюда поскорее уходить!

И ушли разбойники из этого леса навсегда.

А бременские музыканты осёл, собака, кот и петух остались жить у них в доме да поживать.

0

43

История о Кинтаро, Золотом Мальчике

Японская сказка

Перевод Shellir

http://tarot.indeep.ru/decks/fairytale/pics/wands_five.jpg

Много-много лун назад жил в Киото храбрый самурай по имени Кинтоки. Однажды он влюбился в прекрасную девушку и женился на ней, но, к несчастью, вскоре после этого, оклеветанный своими мнимыми друзьями, он впал в немилость при дворе и был выслан из столицы. Этот горький случай так расстроил Кинтоки, что не прошло и двух лун, как он умер, оставив свою молодую жену совсем одну, без опоры и защиты. В страхе перед врагами своего мужа, бедная женщина бежала к горам Ашигара, и там, в диких лесах, куда рисковали заходить только лесорубы, она родила маленького мальчика. Она назвала его Кинтаро, что значит «Золотой Мальчик».

С самого рождения Кинтаро был очень силен, и чем старше он становился, тем делался сильнее, и уже к восьми годам стал сильным, как взрослый мужчина. Тогда мать дала Кинтаро топор, и он стал ходить помогать лесорубам, которые называли его «Удивительным Ребенком», а его матушку – «Горной Нянюшкой», поскольку не знали о том, что она знатного рода. Еще Кинтаро очень любил для развлечения ломать камни и скалы. Можете себе представить, насколько сильным он был!

В отличие от других мальчиков, Кинтаро рос совсем один, в горных лесах, и у него никогда не было друзей. Зато он подружился со всеми животными и птицами, научился понимать их и даже разговаривать на их языке. Постепенно дикие звери привыкли к Кинтаро и стали совсем ручными, и часто становились для Кинтаро слугами и посыльными. Но самыми близкими и доверенными друзьями были у Кинтаро медведица, олень, обезьяна и заяц.

Медведица часто приводила своих медвежат поиграть с Кинтаро, а когда она приходила вечером, чтобы забрать своих детенышей домой, Кинтаро садился ей на спину, и она везла его до самой своей пещеры.

Оленя Кинтаро тоже очень любил, и часто крепко обнимал его за шею, чтобы показать, что оленьи рожки его совсем не пугают. Как же было весело, когда они играли все вместе!

Однажды Кинтаро как обычно поднялся повыше в горы вместе с медведицей, оленем, обезьяной и зайцем. Они долго пробирались вверх и вниз по горным тропам, пока, наконец, не вышли на широкое, поросшее травой и дикими цветами поле. Это было отличное место для того, чтобы вдоволь поиграть всем вместе. Олень принялся чистить рожки об дерево, обезьяна чесала спину, медведица ворчала, а заяц то и дело приглаживал свои длинные ушки.

Кинтаро сказал:

«Тут отличное место, чтобы поиграть впятером. Давайте устроим состязание по борьбе!»

Медведица ответила за всех, как самая старшая и самая большая:

«Это будет очень весело!», сказала она. «Я самая сильная, поэтому пока подготовлю площадку для борцов», и она принялась ровнять и утаптывать землю.

Олень, обезьяна и заяц принялись помогать медведице и, когда они закончили, Кинтаро воскликнул:

«Начинаем! Пусть заяц и обезьяна откроют состязания, а ты, господин олень, будешь их судить!»

«Да, да», ответил олень. «Я буду судьей! Итак, ты, госпожа обезьяна и ты, господин заяц, выходите на площадку и займите свои места»

Обезьяна и заяц проворно выскочили на площадку. Олень как судья стоял между ними и говорил:

«Красная Спинка, Красная Спинка, готова ли ты?», спросил он у обезьяны, а потом повернулся к зайцу.

«Длинное Ухо, Длинное Ухо, готов ли ты?»

Маленькие борцы сошлись в центре площадки, в то время как олень высоко понял древесный лист, а когда он опустил его вниз, обезьяна и заяц кинулись друг к другу, устрашающе крича. Пока они боролись, олень то ободрял их, то выкрикивал им предупреждения, если борцы нарушали правила.

«Красная Спинка, Красная Спинка, тверже держись на ногах!», кричал олень.

«Длинное Ухо, Длинное Ухо, борись, не дай обезьяне побить тебя!», подбадривала зайца медведица.

И обезьяна с зайцем, подбадриваемые друзьями, стали пробовать свои самые сильные удары и приемы. Заяц наконец стал одолевать обезьяну, та споткнулась, и в этот момент заяц вытолкнул ее с площадки так, что она упала на спину.

Бедная обезьяна сидела на земле, потирая свою спину, ее морда вытянулась, и она злобно закричала:

«Ой, ой, как болит моя спина – как мне больно!»

Видя обезьяну в таком тяжелом состоянии, олень высоко поднял свой лист и сказал:

«Первый раунд окончен. Заяц победил»

И Кинтаро раскрыл свою корзинку с едой, что дала ему в дорогу матушка, вытащил один рисовый колобок и отдал его зайцу со словами:

«Вот твой приз, ты его честно заслужил».

Но тогда обезьяна, весьма разозленная, подскочила к Кинтаро и сказала ему и всем остальным:

«Заяц победил нечестно! Я поскользнулась и упала! Дайте мне шанс показать, что это так, и еще раз побороться с зайцем!»

Кинтаро кивнул, и заяц с обезьяной снова стали бороться.

Всем известно, что обезьяна по природе своей – ужасно хитрое животное, и вот она решила победить зайца, чего бы ей это не стоило. Обезьяна подумала, и решила, что если ухватить зайца за его длинные уши, то она уж точно победит, и так она и поступила. Заяц весь скорчился от боли, когда обезьяна крепко ухватила его за уши, и стала дергать, и обезьяна сразу же воспользовалась своим шансом, дала зайцу подсечку, и тот растянулся прямо посередине площадки.

Олень сразу же подошел и спросил зайца, не хочет ли заяц теперь с ним побороться, и заяц согласился. Они с оленем вышли на борцовскую площадку, а медведица стала их судить.

Большой длиннорогий олень и маленький длинноухий заяц – кто видел пару борцов потешнее! Вот боролись они, и вдруг олень опустился на колени. Медведь поднял свой лист, и объявил, что заяц выиграл.

Вот так весь день они и развлекались, борясь друг с другом, пока совсем не устали.

Тогда Кинтаро поднялся и сказал:

«Ну, на сегодня достаточно. Какое мы с вами нашли чудесное местечко для борьбы, давайте придем сюда еще раз завтра. А теперь пойдемте по домам. Догоняйте!», и с этими словами Кинтаро побежал вниз по горной тропе.

Но вскоре встретилась им река, которая пересекала долину. Кинтаро и его друзья-звери встали на берегу и стали думать, как бы им перебраться через поток, ведь поблизости не было никакого моста, а река была очень глубокой и стремительной. Звери выглядели очень серьезными и задумчивыми, но так и не сообразили, как им попасть домой к вечеру.

Кинтаро, однако, сказал:

«Подождите-ка несколько минут, и я построю тут отличный мост»

И медведица, олень, обезьяна и заяц стали глядеть, что он будет делать.

Кинтаро стал обходить все деревья, которые росли по берегу реки, пока, наконец, не остановился перед одним старым и толстым, огромным деревом, что росло у самой воды. Он обхватил ствол и дернул со всей силы – раз, другой, третий! – и сила его была так велика, что с третьего раза выдернул он это огромное дерево вместе с корнями, положил его поперек реки, и получился отличный мост.

«Вот! Как вам нравится мой мост? Он достаточно надежный, так что идите следом за мной», и он первым ступил на новый мост, а животные пошли за ним следом. Они никогда раньше не видели, чтобы кто-то был настолько сильным, и они то и дело восклицали:

«Как он силен! Как он силен!»

А в это время на горке у реки стоял лесоруб, и он видел все, что случилось. Он с большим удивлением глядел на Кинтаро и на его друзей-зверей, а когда Кинтаро выдернул с корнями дерево и сделал из него мост, лесоруб даже протер глаза и ущипнул себя, чтобы убедиться, что он не спит.

Словом, лесоруб ужасно удивился, и сказал себе:

«Это, должно быть, совсем не обычный ребенок. Чей бы это мог быть сын? Ну, ничего, еще не сядет солнце, как я все разузнаю»

Он поспешил вслед за странной компанией, пересек мост, и пошел по той же тропе, что и Кинтаро с его зверями, а Кинтаро об этом ничего не знал.

Животные сразу за мостом поспешили к своим норам и логовищам, а Кинтаро прямиком пошел к своей матери, что ждала его. Как только он вошел в крошечный домик, что стоял в самом сердце соснового леса, он сразу подошел к матери и приветствовал ее:

«Окка-сан, я пришел!»

«А, Кимбо», ответила его матушка с улыбкой, обрадовавшись, что сын снова вернулся после целого дня отсутствия жив-здоров. «Как ты сегодня поздно. Я уже начала бояться, что с тобой что-то случилось. Где же ты был все это время?»

«Я с моими друзьями, медведицей, оленем, обезьяной и зайцем, ходил в горы, и там мы с ними славно посостязались в борьбе, чтобы поглядеть, кто из нас сильнее. Нам так понравилось, что мы и завтра туда же пойдем».

«И кто же оказался сильнее всех?», спросила Кинтаро матушка, притворяясь, будто она не знает.

«Ох, матушка! Разве ты не знаешь, что я сильнее? Мне даже не было необходимости вступать в состязание, это и так все знают»

«Ну а после тебя кто самый сильный?»

«После меня самая сильная – медведица»

«А после медведицы?»

«А тут уже трудно сказать, матушка, потому что олень, обезьяна и заяц примерно равны по силе»

Неожиданно Кинтаро и его матушка услышали голос, доносящийся снаружи:

«Послушай-ка меня, мальчик! В следующий раз, когда пойдете бороться, возьмите с собой меня, старика, я тоже хочу с вами побороться!»

Это был тот самый дровосек, который пришел вслед за Кинтаро от самой реки. Он снял свои гэта и вошел в дом. Яма-уба и ее сын были очень удивлены, и смотрели на вошедшего с удивлением – раньше ни один из них не видел этого человека.

«Кто ты такой?», спросили они.

Дровосек засмеялся и сказал:

«Какая разница, кто я такой, лучше давайте поглядим, чьи руки сильнее – мои или этого мальчика?»

Тогда Кинтаро, который всю жизнь провел в лесу и не знал никаких церемоний, ответил:

«Ну, давай попробуем, если хочешь, но ты уж не серчай, если я тебя одолею».

И Кинтаро с дровосеком поставили на столик свои правые руки и стали бороться. Очень долго они пытались согнуть руку другого борца, но силы их были равны. Наконец старый дровосек прервал состязание и объявил ничью.

«Ты действительно очень сильный ребенок», сказал старик. «Немного на свете взрослых мужчин, которые могут побороться со мной на руках вничью! Я видел тебя у реки несколько часов назад, когда ты выдернул с корнями огромное дерево и сделал мост. Едва поверив своим глазам, я последовал за тобой, но сила твоих рук, которую я только что испробовал, доказала мне, что то, что я видел нынче днем – чистая правда. Когда ты вырастешь, ты, без сомнения, будешь самым сильным человеком во всей Японии. Жаль, что ты живешь так уединенно, в глухих горах»

Потом он повернулся к матери:

«А вы, матушка такого выдающегося сына, не думаете ли о том, чтобы поехать в столицу и обучить его владению мечом и всему остальному, что приличествует самураю?»

«Вы очень любезны, что принимаете такое участие в наших делах», ответила мать, «но вы же видите – он дикий и необразованный, и я боюсь, что будет очень сложно пристроить его в обучение. Из-за его огромной силы я была вынуждена уехать в эти глухие места, так как даже младенцем он дрался с каждым, кто подходил к нему. Мне, конечно, жаль, что я не могу видеть своего мальчика благородным самураем, носящим два меча, но у нас нет таких влиятельных друзей, которые могли бы представить нас в столице, и я думаю, мои надежды никогда не осуществятся»

«О, вот об этом как раз и не беспокойтесь! По правде сказать, никакой я не лесоруб, я один из японских генералов. Меня зовут Садамитсу, и я вассал господина Минамото-но-Рэйко. Он приказал мне ходить по стране и искать сильных и ловких мальчиков, из которых могут получиться хорошие самураи. Я подумал, и решил, что лучше всего мне отправиться на поиски, переодевшись лесорубом. И таким образом я неожиданно нашел вашего сына. И если вы действительно хотите, чтобы он стал самураем, я возьму его с собой и представлю его господину Минамото-но-Рэйко в качестве одного из кандидатов. Что вы на это скажете?»

По мере того, как генерал рассказывал все это, сердце матери наполнялось радостью. Она видела, что это был лучший и, главное, единственный шанс выполнить желание всей ее жизни – увидеть Кинтаро самураем прежде, чем она умрет. Низко поклонившись, она ответила:

«Я вверяю своего сына вашим заботам, если вы честно исполните то, о чем сейчас говорили».

Кинтаро все это время тихо сидел рядом и слушал, что говорят старшие. Но когда его матушка закончила говорить, он не удержался и закричал:

«Радуйтесь, радуйтесь! Я отправляюсь в путь с генералом и однажды стану самураем!»

Таким образом, судьба Кинтаро была устроена, и генерал решил сразу же отправиться в столицу, взяв с собой Кинтаро. Хоть и трудно об этом говорить, но Яма-уба была очень опечалена отъездом своего сына, ведь он был всем, что составляло смысл ее жизни многие годы после смерти мужа. Но она была женой самурая, а теперь еще и матерью будущего самурая, поэтому встретила свое горе с непроницаемым и спокойным лицом. Она знала, что мальчик покидает ее только ради собственного блага, и она не должна препятствовать ему. Кинтаро обещал не забывать ее, и сказал, что как только он станет самураем, носящим два меча, он построит для нее дом и примет на себя все заботы о ее старости.

Все звери, с которыми он был дружен – медведица, олень, обезьяна и заяц, - пришли к нему, как только узнали, что он уезжает, и спросили, могут ли они сопровождать его, как обычно. Когда они выяснили, для чего он уезжает, они, провожая своего друга, спустились с ним до самого подножия горы.

«Кимбо», сказала матушка, «помни, что ты должен быть хорошим и прилежным мальчиком»

«Господин Кинтаро», сказали его верные звери, «мы желаем тебе оставаться в добром здравии во время твоего путешествия».

Потом они поднялись на дерево, чтобы как можно дольше видеть уходящего Кинтаро, но его фигурка становилась все меньше и меньше, а потом совсем пропала из виду.

Генерал Садамитсу шел рядом с Кинтаро, радуясь, что ему повезло найти в диких лесах такое чудо. Достигнув столицы, генерал сразу повел Кинтаро к своему хозяину, господину Минамото-но-Рэйко, и рассказал ему все о том, как и где он нашел его. Господин Минамото-но-Рэйко был искренне восхищен историей, и сразу сделал Кинтаро своим вассалом.

Армия господина Минамото-но-Рэйко была известна одним маленьким отрядом, который называли «Четверо храбрых». Эти воины были избраны среди всех солдат как самые храбрые и сильные, и их маленький отряд знали во всей Японии. Когда Кинтаро вырос и овладел всеми самурайскими искусствами, господин Рэйко сделал его командиром этой четверки, так как он вырос сильнейшим и храбрейшим воином.

Вскоре после этого были получены известия, что неподалеку поселился монстр-каннибал, и все люди были поражены сильнейшим страхом. Господин Минамото-но-Рэйко призвал к себе Кинтаро и приказал ему освободить окрестности от всякой нечисти. Кинтаро, восхищенный возможностью наконец-то испробовать свой меч в настоящем дела, немедленно отправился на поиски.

Застав монстра в его логове, Кинтаро, после недолгой битвы, отсек ему голову и принес ее своему господину.

Теперь Кинтаро стали почитать за самого отважного героя страны, и соразмерно этому увеличились его власть и богатство. Он сдержал свое обещание, и построил просторный удобный дом для своей матери, которая до конца своих дней счастливо прожила с ним в столице.

Ну, разве это не история о великом герое?

0

44

Шесть Жезлов Сказочного Таро

Новое платье короля

Г.-Х. Андерсен

Перевод: А.Ганзен

http://tarot.indeep.ru/decks/fairytale/pics/wands_six.jpg

Много лет назад жил-был на свете король; он так любил наряжаться, что тратил на новые платья все свои деньги, и парады, театры, загородные прогулки занимали его только потому, что он мог тогда показаться в новом наряде. На каждый час дня у него был особый наряд, и как про других королей часто говорят: "Король в совете", так про него говорили: "Король в гардеробной".

В столице этого короля жилось очень весело; почти каждый день приезжали иностранные гости, и вот раз явилось двое обманщиков. Они выдали себя за ткачей и сказали, что могут изготовлять такую чудесную ткань, лучше которой ничего и представить себе нельзя: кроме необыкновенно красивого рисунка и расцветки, она отличается еще удивительным свойством - становиться невидимой для всякого человека, который не на своем месте или непроходимо глуп.

"Да, вот это будет платье! - подумал король. - Тогда ведь я могу узнать, кто из моих сановников не на своем месте и кто умен, а кто глуп. Пусть поскорее изготовят для меня такую ткань".

И он дал обманщикам большой задаток, чтобы они сейчас же принялись за дело.

Те поставили два ткацких станка и стали делать вид, будто усердно работают, а у самих на станках ровно ничего не было. Нимало не стесняясь, они требовали для работы тончайшего шелку и чистейшего золота, все это припрятывали в карманы и просиживали за пустыми станками с утра до поздней ночи.

"Хотелось бы мне посмотреть, как подвигается дело!" - думал король. Но тут он вспоминал о чудесном свойстве ткани, и ему становилось как-то не по себе. Конечно, ему нечего бояться за себя, но... все-таки лучше сначала пошел бы кто-нибудь другой! А между тем молва о диковинной ткани облетела весь город, и всякий горел желанием поскорее убедиться в глупости или непригодности своего ближнего.

"Пошлю-ка я к ним своего честного старика министра, - подумал король. - Уж он-то рассмотрит ткань: он умен и с честью занимает свое место".

И вот старик министр вошел в залу, где за пустыми станками сидели обманщики.

"Господи помилуй! - подумал министр, тараща глаза. - Да ведь я ничего не вижу!"

Только он не сказал этого вслух.

Обманщики почтительно попросили его подойти поближе и сказать, как нравятся ему узор и краски. При этом они указывали на пустые станки, а бедный министр, как ни таращил глаза, все-таки ничего не видел. Да и видеть было нечего.

"Ах ты господи! - думал он. - Неужели я глуп? Вот уж чего никогда не думал! Упаси господь, кто-нибудь узнает!.. А может, я не гожусь для своей должности?.. Нет, нет, никак нельзя признаваться, что я не вижу ткани!"

- Что ж вы ничего не скажете нам? - спросил один из ткачей.

- О, это премило! - ответил старик министр, глядя сквозь очки. - Какой узор, какие краски! Да, да, я доложу королю, что мне чрезвычайно понравилась ваша работа!

- Рады стараться! - сказали обманщики и принялись расписывать, какой тут необычайный узор и сочетания красок. Министр слушал очень внимательно чтобы потом повторить все это королю. Так он и сделал.

Теперь обманщики стали требовать еще больше денег, шелку и золота; но они только набивали себе карманы, а на работу не пошло ни одной нитки. Как и прежде, они сидели у пустых станков и делали вид, что ткут.

Потом король послал к ткачам другого достойного сановника. Он должен был посмотреть, как идет дело, и узнать, скоро ли работа будет закончена. С ним было то же самое, что и с первым. Уж он смотрел, смотрел, а все равно ничего, кроме пустых станков, не высмотрел.

- Ну, как вам нравится? - спросили его обманщики, показывая ткань и объясняя узоры, которых и в помине не было.

"Я не глуп, - думал сановник. - Значит, я не на своем месте? Вот тебе раз! Однако нельзя и виду подавать!"

И он стал расхваливать ткань, которой не видел, восхищаясь красивым рисунком и сочетанием красок.

- Премило, премило! - доложил он королю.

Скоро весь город заговорил о восхитительной ткани.

Наконец и сам король пожелал полюбоваться диковинкой, пока она еще не снята со станка.

С целою свитой избранных придворных и сановников, в числе которых находились и первые два, уже видевшие ткань, явился король к хитрым обманщикам, ткавшим изо всех сил на пустых станках.

- Magnifique! (Чудесно - франц.) Не правда ли? - вскричали уже побывавшие здесь сановники. - Не угодно ли полюбоваться? Какой рисунок... а краски! И они тыкали пальцами в пространство, воображая, что все остальные видят ткань.

"Что за ерунда! - подумал король. - Я ничего не вижу! Ведь это ужасно! Глуп я, что ли? Или не гожусь в короли? Это было бы хуже всего!"

- О да, очень, очень мило! - сказал наконец король. - Вполне заслуживает моего одобрения!

И он с довольным видом кивал головой, рассматривая пустые станки, - он не хотел признаться, что ничего не видит. Свита короля глядела во все глаза, но видела не больше, чем он сам; и тем не менее все в один голос повторяли: "Очень, очень мило!" - и советовали королю сделать себе из этой ткани наряд для предстоящей торжественной процессии.

- Magnifique! Чудесно! Ехсеllent! - только и слышалось со всех сторон; все были в таком восторге! Король наградил обманщиков рыцарским крестом в петлицу и пожаловал им звание придворных ткачей.

Всю ночь накануне торжества просидели обманщики за работой и сожгли больше шестнадцати свечей, - всем было ясно, что они очень старались кончить к сроку новое платье короля. Они притворялись, что снимают ткань со станков, кроят ее большими ножницами и потом шьют иголками без ниток. Наконец они объявили:

- Готово!

Король в сопровождении свиты сам пришел к ним одеваться. Обманщики поднимали кверху руки, будто держали что-то, приговаривая:

- Вот панталоны, вот камзол, вот кафтан! Чудесный наряд! Легок, как паутина, и не почувствуешь его на теле! Но в этом-то вся и прелесть!

- Да, да! - говорили придворные, но они ничего не видали - нечего ведь было и видеть.

- А теперь, ваше королевское величество, соблаговолите раздеться и стать вот тут, перед большим зеркалом! - сказали королю обманщики. - Мы оденем вас!

Король разделся догола, и обманщики принялись наряжать его: они делали вид, будто надевают на него одну часть одежды за другой и наконец прикрепляют что-то в плечах и на талии, - это они надевали на него королевскую мантию! А король поворачивался перед зеркалом во все стороны.

- Боже, как идет! Как чудно сидит! - шептали в свите. - Какой узор, какие краски!

Роскошное платье!

- Балдахин ждет! - доложил обер-церемониймейстер.

- Я готов! - сказал король. - Хорошо ли сидит платье?

И он еще раз повернулся перед зеркалом: надо ведь было показать, что он внимательно рассматривает свой наряд.

Камергеры, которые должны были нести шлейф королевской мантии, сделали вид, будто приподняли что-то с пола, и пошли за королем, вытягивая перед собой руки, - они не смели и виду подать, что ничего не видят.

И вот король шествовал по улицам под роскошным балдахином, а люди, собравшиеся на улицах, говорили:

- Ах, какое красивое это новое платье короля! Как чудно сидит! Какая роскошная мантия!

Ни единый человек не сознался, что ничего не видит, никто не хотел признаться, что он глуп или сидит не на своем месте. Ни одно платье короля не вызывало еще таких восторгов.

- Да ведь он голый! - закричал вдруг какой-то маленький мальчик.

- Послушайте-ка, что говорит невинный младенец! - сказал его отец, и все стали шепотом передавать друг другу слова ребенка.

- Да ведь он совсем голый! Вот мальчик говорит, что он совсем не одет! - закричал наконец весь народ.

И королю стало жутко: ему казалось, что они правы, но надо же было довести церемонию до конца!

И он выступал под своим балдахином еще величавее, а камергеры шли за ним, поддерживая мантию, которой не было.

0

45

Семь Жезлов Сказочного Таро

Волк и семеро козлят

Братья Гримм

Перевод Г. Петникова

http://tarot.indeep.ru/decks/fairytale/pics/wands_seven.jpg

Жила-была старая коза, и было у нее семь козляток, и она их любила, как всякая мать своих деток любит.

Однажды пришлось ей в лес собираться за кормом, и вот она созвала всех своих козляток и сказала: "Милые детки, надо мне в лесу побывать, так вы без меня берегитесь волка! Ведь он, если сюда попадет, съест вас всех и со шкурой, и с шерстью. Этот злодей часто прикидывается, будто он и не волк, но вы его сейчас узнаете по грубому голосу и по его черным лапам".

Козлятки отвечали: "Милая матушка, уж мы поостережемся, и вы можете идти, о нас не тревожась".

Тогда старая коза заблеяла и преспокойно тронулась в путь. Немного прошло времени после ее ухода, как уж кто-то постучался в дверь их домика и крикнул: "Отомкнитеся, милые детушки, ваша мать пришла и каждому из вас по гостинцу принесла".

Но козляточки по грубому голосу поняли, что это пришел к ним волк, и крикнули ему: "Не отомкнемся мы, ты не наша мать! У той голосок тонкий, ласковый, а у тебя голос грубый! Ты - волк!"

Тогда волк сбегал к лавочнику, купил у него большой кусок мела, съел его - и голос стал у него тоненький.

Вернулся опять к той же двери, постучал в нее и крикнул: "Отомкнитеся, милые детки, ваша мать пришла, всем вам по гостинцу принесла".

Но он оперся своими черными лапами о подоконник, дети это увидали и закричали: "Не отомкнемся, у нашей матери не черные лапы, как у тебя! Ты - волк!"

Тогда волк побежал к пекарю и сказал: "Я себе повредил ногу, вымажь мне ее тестом". И когда пекарь исполнил его желание, волк побежал к мельнику и сказал: "Осыпь мне лапы белой мучкой".

Мельник подумал: "Верно, волк затеял какую-то плутню", - и стал было отговариваться, но волк сказал: "Если ты этого не сделать, то я тебя съем".

Тогда мельник струхнул и выбелил ему лапу мучицей. Таковы-то бывают люди!

Вот и пошел злодей в третий раз к той же двери, постучался и сказал: "Отомкнитеся, детушки, ваша милая матушка воротилася и каждому из вас принесла по гостинчику из леса".

Козляточки закричали: "Сначала покажи нам, какая у тебя лапа, чтобы мы могли знать, точно ли ты наша милая матушка!"

Тогда показал он им лапу в окошко, и когда они увидели, что она белая, то поверили его речам и отомкнули дверь. А вошел-то - волк!

Козляточки перепугались - прятаться пометались. Один прыгнул под стол, другой забился в постель, третий залез в печку, четвертый убежал на кухню, пятый спрятался в шкаф, шестой - под корыто, седьмой - в футляр для часовых гирь. Однако же волк всех их разыскал и очень с ними не чинился: одного за другим заглотнул он своею пастью, и только младшего никак не мог найти в часовом футляре.

Накушавшись досыта, он преспокойно убрался из дома, растянулся на большом лугу под деревом и начал засыпать.

Вскоре после того вернулась старая коза из лесу домой. Ах, что она там увидела! Домовая дверь открыта настежь: стулья, скамейки опрокинуты, корыто в щепы разбито, одеяло и подушки из постели повыбросаны.

Стала она искать своих деток, но нигде их найти не могла. Стала она их перекликать по именам, но никто не откликался.

Наконец, когда она дошла до младшего, тоненький голосок прокричал ей: "Милая матушка, я забился в часовой футляр".

Она тотчас добыла оттуда свое дитя и услышала рассказ о том, как приходил волк и сожрал всех остальных козляток. Можете себе представить, как она оплакивала своих бедных детушек!

Наконец старая коза в великой печали своей пошла из дому, и младший козленочек побежал за ней следом. Чуть только они вышли на луг, коза увидала, что волк лежит врастяжку у дерева и так храпит, что над ним ветви от его храпа колышутся.

Коза обошла и осмотрела его со всех сторон, и увидела, что в его раздутом брюхе что-то шевелится. "Ах, Господи, - подумала она, - уж не мои ли это бедные детки? Он ими поужинал, а они, видно, живехоньки".

Тогда она отправила козленочка домой за ножницами, иголкой и ниткой.

Затем она взрезала чудовищу утробу и чуть только взрезала - один козленочек уж высунул оттуда головенку; а как стала резать дальше, то все шестеро козлят выпрыгнули один за другим из волчьей утробы, и все были живехоньки и целехоньки, потому что чудовище в своей алчности глотало их целиком.

То-то была радость! И стали они ласкаться к своей матушке, и приплясывать около нее, словно портной на свадьбе.

А старая коза сказала: "Теперь ступайте, соберите мне побольше булыжников, мы их навалим этому проклятому зверине в утробу, пока он спит".

Семеро козляточек поспешно натаскали булыжников и набили их в утробу волка, сколько влезло. А старая коза еще того скорее зашила ему разрез, так что он ничего не приметил и даже не пошевельнулся.

Когда же наконец волк выспался, он поднялся на ноги, и так как каменный груз возбуждал у него в желудке сильную жажду, то вздумал он пробраться к ключу и напиться. Но чуть только переступил он несколько шагов, камни стали у него в брюхе постукивать друг о друга и позвякивать один о другой. Тогда он воскликнул:

Что там рокочет, что там грохочет,
Что оттянуло утробу мне?
Думал я, это шесть козлят,
Слышу теперь - там камни гремят!

И когда он пришел к ключу и наклонился к воде, собираясь пить, тяжелые камни его перетянули, он упал в воду и погиб злою смертью.

А семеро козляточек, увидав это, прибежали к матери с криком: "Волк издох! Волк утопился!"

И вместе с матерью радостно заплясали около ключа.

0

46

Восемь Жезлов Сказочного Таро

Дикая охота

Кельтская легенда

Перевод Shellir

http://tarot.indeep.ru/decks/fairytale/pics/wands_eight.jpg

Один молодой моряк, уходящий в дальнее и долгое плавание, хотел последнюю ночь перед отплытием провести на твердой земле, а не на судне. Хоть была уже поздняя ночь, он получил разрешение у капитана, и сошел на берег в Дугласе. Когда это случилось, (а тогда стояла осень), была ясная, лунная ночь, сухая и морозная. Морячок постеснялся искать приюта в ближних домах, а решил идти прямо к дому своей сестры, в Кирк-Мерлаф.

Когда он шел по тропе, перебираясь через довольно высокую гору, он внезапно услышал топот копыт и звуки охотничьего рожка – такие чистые и прекрасные, что и сказать нельзя. Он был несколько удивлен, что кто-то решил выехать поохотиться среди ночи, но у него не было времени размышлять об этом, потому что охотники приблизилась настолько, что он смог даже сосчитать всадников. Числом тринадцать, они были облачены в зеленые одежды, и имели благородный вид.

Морячок так обрадовался, что ему теперь не придется идти в темноте совсем одному, что бросился за охотниками, но только лишь перебежал на другую сторону дорожки, как сразу понял, что охотников уже не видно, а звук рожка доносится издалека, будто охота уехала уже не меньше, чем на милю.

Когда он добрался до дома сестры, он подробно пересказал ей всю историю, от начала до конца, а та даже захлопала в ладоши от радости, что он пришел домой в целости и сохранности.

«Те охотники, которых ты видел», сказала она, «были фэйри, и великое счастье, что они не забрали тебя с собой».

0

47

Девять Жезлов Сказочного Таро

Стоптанные туфельки

Братья Гримм

Перевод Г. Петникова

http://tarot.indeep.ru/decks/fairytale/pics/wands_nine.jpg

Жил-был некогда король. Было у него двенадцать дочерей, одна другой красивее. Спали они все вместе в одной зале, и постели их стояли рядом; вечером, когда они ложились спать, король закрывал дверь и запирал ее снаружи на засов. А утром, когда он ее открывал, то всегда замечал, что туфли у дочерей все от танцев стоптаны, и никак он не мог понять, отчего это происходит. И велел король кликнуть клич по всему королевству, что тот, кто дознается, где это они по ночам танцуют, может выбрать одну из них себе в жены, а после его смерти стать королем. Но кто объявится, а в течение трех дней и ночей о том не дознается, тому голова с плеч долой.

Вот вызвался вскоре один королевич взяться за это отважное дело. Его хорошо приняли и вечером отвели в комнату, что находилась рядом с залой-опочивальней. Ему приготовили постель, и он должен был наблюдать, куда королевны уходят и где танцуют; а чтоб ничего они не смогли сделать тайком или уйти куда-нибудь в другое место, то двери в залу были оставлены открытыми. Но вдруг веки у королевича налились точно свинцом, и он уснул, а когда наутро проснулся, оказалось, что все двенадцать королевен ходили куда-то танцевать - туфельки их стояли в зале, но у всех на подошвах были протерты дыры. И на второй, и на третий вечер случилось то же самое: и вот отрубили королевичу без всякой жалости голову. Приходило потом еще много других, которые брались за это отважное дело, но всем им пришлось поплатиться жизнью.

И вот случилось, что один бедный солдат, который был ранен и служить более не мог, направился в тот самый город, где жил король. Повстречалась ему на пути старуха, она спросила, куда он идет.

- Да я и сам точно не знаю, - ответил солдат и в шутку добавил: - Есть у меня охота дознаться, где это и в самом деле королевны свои туфли стаптывают, - вот, может, и я королем сделаюсь.

- Да это не так-то и трудно, - сказала старуха. - Ты не пей вена, что поднесут тебе вечером, и притворись, будто крепко спишь.

Затем дала она ему небольшой плащ и сказала:

- Если ты наденешь его, то станешь невидимкой и сможешь тогда пробраться вслед за двенадцатью королевнами.

Солдат, получив добрый совет, решил приняться за это дело: набрался он смелости и к королю женихом объявился. Был он принят так же хорошо, как и другие, и на него тоже надели королевские одежды. Вечером, как пришло время спать ложиться, отвели его в комнату рядом с опочивальней; и когда он собрался ложиться спать, пришла старшая королевна и поднесла ему кубок вина; но он привязал к подбородку губку - вино все и впиталось, а ни капли не выпил. Затем лег он в постель, полежал немного и начал храпеть, будто спит самым глубоким сном. Услыхали то двенадцать королевен, засмеялись, а старшая и говорит:

- И этому бы тоже не мешало жизнь свою поберечь.

Затем они встали, открыли шкафы, ларцы и шкатулки и достали роскошные платья; стали перед зеркалами наряжаться и прыгать на радостях, что вскоре смогут они опять танцевать. Но одна из них, младшая, и говорит:

- Я не знаю, вот вы радуетесь, а у меня на душе как-то тяжело: должно быть, с нами случтся какое-нибудь несчастье.

- Эх ты, пуганая ворона, - сказала ей старшая, - всего ты вечно боишься! Разве ты забыла, сколько уже королевичей здесь понапрасну побывало? Солдату я даже и не стала бы сонного зелья подносить, этот олух и так не проснется.

Вот королевны были уже гоовы и глянули на солдата, а он глаза закрыл, не двинется, не шелохнется, и подумали они, что теперь уже бояться им нечего. Подошла старшая к своей кровати, и постучала в нее; и опустилась тотчас кровать в подземелье, и сошли они одна за другой вниз через подземный ход, а впереди всех старшая. Солдат, видя все это, долго не мешкал, он набросил на себя свой плащ и спустился вниз вслед за младшей. Посреди лестницы он наступил ей слегка на платье, она испугалась и крикнула:

- Что это? Кто схватил меня за платье?

- Да не выдумывай, - молвила старшая, - это ты, видно, за крючок зацепилась.

Вот сошли они вниз и очутились в чудесной аллее, и были все листья на деревьях серебряные, и они все сияли и сверкали. Солдат подумал: "Возьму-ка я что-нибудь себе в знак доказательства", - и он отломил с дерева ветку; вдруг послышался страшный треск. Младшая вскрикнула:

- Тут что-то неладное, вы слышали треск?

Но старшая сказала:

- Это салютуют на радостях, что мы скоро освободим от чар наших принцев.

И они пошли затем по другой аллее, где листья на деревьях были все золотые, и, наконец, по третьей, где были листья все из чистых алмазов; и он отломил с обоих деревьев по ветке, и всякий раз дерево трещало, и младшая дрожала от страха, но старшая настаивала на том, что это салютуют в знак радости. Пошли они дальше, и вот подошли наконец к большой реке; стояло у берега двенадцать лодок, и в каждой лодке сидело по прекрасному принцу, и они ждали своих двенадцать королевен, и каждый посадил королевну к себе в лодку, солдат же сел вместе с младшей. А принц и говорит:

- Отчего это лодка вдруг стала сегодня тяжелее? Приходится мне грести изо всех сил.

- Это, пожалуй, - молвила младшая, - от жаркой погоды, и меня нынче что-то томит.

И стоял на другом берегу красивый, ярко освещенный замок, доносилась оттуда веселая музыка, трубы и литавры. Переплыли принцы через реку, вошли в замок, и каждый из них стал танцевать со своей милой. Солдат тоже танцевал вместе с ними, никем не видимый, и когда одна из королевен держала кубок с вином, то он весь его выпивал до дна, только она подносила его ко рту; и страшно было от того младшей, но старшие заставляли ее молчать. Так протанцевали они там до трех часов утра, и вот все туфельки истоптались от танцев, и пришлось им оставить свои пляски. Перевезли принцы их опять через реку, а солдат на этот раз сел на переднюю лодку, к старшей. На берегу они попрощались со своими принцами и пообещали им прийти снова на следующую ночь. Когда они всходили по лестнице, солдат забежал вперед и лег в свою постель; и когда двенадцать королевен медленно подымались, утомленные, по лестнице, он уже храпел, да так громко, что все слышали; и они сказали: "Уж этого человека опасаться нам нечего". Сняли они свои красивые платья, спрятали их, стоптанные во время танцев туфельки поставили под кровать, а сами легли спать.

На другое утро солдат решил ничего не рассказывать, а еще раз поглядеть на это диво, - и вот ходил он и вторую, и третью ночь с ними. И все было точь-в-точь так же, как и в первый раз, - они плясали до тех пор, пока туфельки не стаптывали. Но на третий раз взял солдат с собой в доказательство кубок. Вот наступило время ему отвечать, ивзял он с собой и спрятал три ветки и кубок и пошел к королю, а двенадцать королевен стояли за дверью и слушали, что он скажет. Когда король стал спрашивать: "Ну, сказывай, где мои двенадцать дочерей ночью все свои туфельки в плясках истоптали?" - то солдат ответил:

- Вместе с двенадцатью принцами в подземном замке.

И рассказал он королю все, как было, и принес ему знаки доказательства.

Велел тогда король позвать своих дочерей и спросил их, правда ли говорит солдат. Видя, что все обнаружилось, и если отпираться, то все равно ничего не поможет, они сознались во всем. Тогда король и говорит:

- Какую же хочешь взять себе в жены?

Он ответил:

- Я-то уж не молод, так что отдайте мне старшую.

В тот же день свадьбу и сыграли, и было ему обещано после смерти короля и все государство.

И принцы вновь были заколдованы - еще на столько дней, сколько ночей проплясали они с королевнами.

0

48

Десять Жезлов Сказочного Таро

Ученик чародея

Английская сказка

Перевод Н. В. Шерешевской

http://tarot.indeep.ru/decks/fairytale/pics/wands_ten.jpg

На севере Англии жил некогда великий чародей. Он говорил на всех языках и знал все тайны вселенной. У него была огромная книга в переплете из черной телячьей кожи с железными застежками и железными уголками. Книга эта была прикована цепью к столу, крепко-накрепко прибитому к полу, и когда чародей хотел почитать, он отпирал ее железным ключом. Только он один читал эту книгу, потому что в ней были собраны тайны царства духов.

У этого ученого чародея был ученик - преглупый малый. Он прислуживал своему великому учителю, но не смел и одним глазком заглянуть в огромную черную книгу. Его даже в покои чародея не допускали.

Но как-то раз, когда учителя не было дома, ученик не утерпел и прокрался в его покои. И вот он увидел диковинные предметы, какими пользовался чародей, когда превращал медь в золото и свинец в серебро.

Было тут зеркало, которое отражало все, что делается на белом свете; была и волшебная раковина - стоило чародею приложить ее к уху, и он слышал все, что хотел слышать. Однако ученик тщетно возился с тиглями - он так и не смог получить из меди золото, а из свинца серебро. Напрасно всматривался он в чудесное зеркало - в нем плыли какие-то облака да клубился дым, но ничего больше не было видно. А в раковине только что-то глухо шумело, будто далекая морская волна била о неведомый берег.

"Ничего у меня не выходит,- подумал ученик,- потому что я не знаю заклинаний, написанных в книге. А она заперта".

Он обернулся и - о чудо! Книга оказалась незапертой - учитель перед уходом забыл вынуть ключ из замка. Ученик бросился к книге и открыл ее. Слова в ней были написаны черными и красными чернилами. Юноша почти ничего не мог разобрать, но все-таки, водя пальцем по одной строчке, прочитал ее вслух по слогам.

И вдруг комната погрузилась во мрак и весь дом затрясся. Громовые раскаты прокатились по всем покоям, и перед юношей появилось ужасное страшилище. Глаза его пылали, как два светильника, а изо рта вырывалось пламя. Это был демон Вельзевул, покорный чародею: юноша нечаянно вызвал его заклинанием.

- Приказывай! - заревел демон, как ревет печь, когда в ней бушует пламя.

Юноша застыл на месте, его пробирала дрожь, волосы встали у него дыбом.

- Приказывай, или я тебя задушу! Но юноша не мог ответить. Тогда демон схватил его за горло и, обжигая своим огненным дыханием, заревел:

- Приказывай!

- Полей вон тот цветок! - в отчаянии выкрикнул юноша первое, что пришло ему в голову, и покачал на герань, стоявшую в горшке на полу.

Злой дух тут же исчез, но мгновенно вернулся с бочонком воды на спине и вылил всю воду на цветок. Потом опять исчез и вернулся с новым бочонком. И так он раз за разом исчезал и возвращался, и все лил и лил воду на герань, пока в комнате не набралось воды по щиколотку.

- Довольно, довольно! - задыхаясь, молил юноша. Но демон не слушал его. Он все таскал и таскал воду - ведь ученик чародея не умел прогонять духов.

А вода беспрерывно поднималась - юноша уже стоял в ней по колени, потом по пояс, но Вельзевул по-прежнему таскал полные бочонки и поливал герань. Вскоре вода дошла юноше до подмышек, и он вскарабкался на стол; потом она поднялась до самых окон, забилась о стекла, забурлила вокруг юноши, и он стоял в ней по шею. Напрасно он кричал во весь голос: злой дух не унимался...

Да он и по сей день таскал бы воду, поливал бы герань и конечно залил бы весь йоркшир, но чародей, к счастью, вспомнил, что забыл запереть свою книгу, и вернулся домой. И в тот самый миг, когда вода уже пузырилась у самого подбородка бедняги ученика, чародей ворвался в свои покои, произнес заклинание и прогнал Вельзевула в его огненную обитель.

0

49

Туз Чаш Сказочного Таро

Гадкий Утенок

Г. - Х. Андерсен

Перевод А. Ганзен

http://tarot.indeep.ru/decks/fairytale/pics/cups_ace.jpg

Хорошо было за городом! Стояло лето, рожь уже пожелтела, овсы зеленели, сено было сметано в стога; по зеленому лугу расхаживал длинноногий аист и болтал по-египетски - он выучился этому языку от матери. За полями и лугами тянулись большие леса с глубокими озерами в самой чаще. Да, хорошо было за городом! На солнечном припеке лежала старая усадьба, окруженная глубокими канавами с водой; от самой ограды вплоть до воды рос лопух, да такой большой, что маленькие ребятишки могли стоять под самыми крупными из его листьев во весь рост. В чаще лопуха было так же глухо и дико, как в густом лесу, и вот там-то сидела на яйцах утка. Сидела она уже давно, и ей порядком надоело это сидение, ее мало навещали: другим уткам больше нравилось плавать по канавкам, чем сидеть в лопухе да крякать с нею.

Наконец яичные скорлупки затрещали. "Пи! пи!" - послышалось из них: яичные желтки ожили и повысунули из скорлупок носики.

- Живо! Живо! - закрякала утка, и утята заторопились, кое-как выкарабкались и начали озираться кругом, разглядывая зеленые листья лопуха; мать не мешала им - зеленый цвет полезен для глаз.

- Как мир велик! - сказали утята. Еще бы! Тут было куда просторнее, чем в скорлупе.

- А вы думаете, что тут и весь мир? - сказала мать. - Нет! Он тянется далеко-далеко, туда, за сад, к полю священника, но там я отроду не бывала!.. Ну, все, что ли, вы тут? - И она встала. - Ах нет, не все! Самое большое яйцо целехонько! Да скоро ли этому будет конец! Право, мне уж надоело.

И она уселась опять.

- Ну, как дела? - заглянула к ней старая утка.

- Да вот, еще одно яйцо остается! - сказала молодая утка. - Сижу, сижу, а все толку нет! Но посмотри-ка на других! Просто прелесть! Ужасно похожи на отца! А он-то, негодный, и не навестил меня ни разу!

- Постой-ка, я взгляну на яйцо! - сказала старая утка. - Может статься, это индюшечье яйцо! Меня тоже надули раз! Ну и маялась же я, как вывела индюшат! Они ведь страсть боятся воды; уж я и крякала, и звала, и толкала их в воду - не идут, да и конец! Дай мне взглянуть на яйцо! Ну, так и есть! Индюшечье! Брось-ка его да ступай учи других плавать!

- Посижу уж еще! - сказала молодая утка. - Сидела столько, что можно посидеть и еще немножко.

- Как угодно! - сказала старая утка и ушла.

Наконец затрещала скорлупка и самого большого яйца. "Пи! пи-и!" - и оттуда вывалился огромный некрасивый птенец. Утка оглядела его.

- Ужасно велик! - сказала она. - И совсем непохож на остальных! Неужели это индюшонок? Ну, да в воде-то он у меня побывает, хоть бы мне пришлось столкнуть его туда силой!

На другой день погода стояла чудесная, зеленый лопух весь был залит солнцем. Утка со всею своею семьей отправилась к канаве. Бултых! - и утка очутилась в воде.

- За мной! Живо! - позвала она утят, и те один за другим тоже бултыхнулись в воду.

Сначала вода покрыла их с головками, но затем они вынырнули и поплыли так, что любо. Лапки у них так и работали; некрасивый серый утенок не отставал от других.

- Какой же это индюшонок? - сказала утка. - Ишь как славно гребет лапками, как прямо держится! Нет, это мой собственный сын! Да он вовсе и недурен, как посмотришь па него хорошенько! Ну, живо, живо, за мной! Я сейчас введу вас в общество - мы отправимся на птичий двор. Но держитесь ко мне поближе, чтобы кто-нибудь не наступил на вас, да берегитесь кошек!

Скоро добрались и до птичьего двора. Батюшки! Что тут был за шум и гам! Две семьи дрались из-за одной угриной головки, и в конце концов она досталась кошке.

- Вот как идут дела на белом свете! - сказала утка и облизнула язычком клюв, - ей тоже хотелось отведать угриной головки. - Ну, ну, шевелите лапками! - сказала она утятам. - Крякните и поклонитесь вон той старой утке! Она здесь знатнее всех! Она испанской породы и потому такая жирная. Видите, у нее на лапке красный лоскуток? Как красиво! Это знак высшего отличия, какого только может удостоиться утка. Люди дают этим понять, что не желают потерять ее; по этому лоскутку ее узнают и люди и животные. Ну, живо! Да не держите лапки вместе! Благовоспитанный утенок должен держать лапки врозь и выворачивать их наружу, как папаша с мамашей! Вот так! Кланяйтесь теперь и крякайте!

Утята так и сделали; но другие утки оглядывали их и громко говорили:

- Ну вот, еще целая орава! Точно нас мало было! А один-то какой безобразный!

Его уж мы не потерпим!

И сейчас же одна утка подскочила и клюнула его в шею.

- Оставьте его! - сказала утка-мать. - Он ведь вам ничего не сделал!

- Это так, но он такой большой и странный! - отвечала забияка. - Ему надо задать хорошенькую трепку!

- Славные у тебя детки! - сказала старая утка с красным лоскутком на лапке. - Все очень милы, кроме одного... Этот не удался! Хорошо бы его переделать!

- Никак нельзя, ваша милость! - ответила утка-мать. - Он некрасив, но у него доброе сердце, и плавает он не хуже, смею даже сказать - лучше других. Я думаю, что он вырастет, похорошеет или станет со временем поменьше. Он залежался в яйце, оттого и не совсем удался. - И она провела носиком по перышкам большого утенка. -

Кроме того, он селезень, а селезню красота не так ведь нужна. Я думаю, что он возмужает и пробьет себе дорогу!

- Остальные утята очень-очень милы! - сказала старая утка. - Ну, будьте же как дома, а найдете угриную головку, можете принести ее мне.

Вот они и стали вести себя как дома. Только бедного утенка, который вылупился позже всех и был такой безобразный, клевали, толкали и осыпали насмешками решительно все - и утки и куры.

- Он больно велик! - говорили все, а индейский петух, который родился со шпорами на ногах и потому воображал себя императором, надулся и, словно корабль на всех парусах, подлетел к утенку, поглядел на него и пресердито залопотал; гребешок у него так весь и налился кровью. Бедный утенок просто не знал, что ему делать, как быть. И надо же ему было уродиться таким безобразным, каким-то посмешищем для всего птичьего двора!

Так прошел первый день, затем пошло еще хуже. Все гнали бедняжку, даже братья и сестры сердито говорили ему:

- Хоть бы кошка утащила тебя, несносного урода!

А мать прибавляла:

- Глаза бы мои тебя не видали!

Утки клевали его, куры щипали, а девушка, которая давала птицам корм, толкала ногою.

Не выдержал утенок, перебежал двор и - через изгородь! Маленькие птички испуганно вспорхнули из кустов. "Они испугались меня, такой я безобразный!" - подумал утенок и пустился наутек, сам не зная куда. Бежал-бежал, пока не очутился в болоте, где жили дикие утки. Усталый и печальный, он просидел тут всю ночь.

Утром утки вылетели из гнезд и увидали нового товарища.

- Ты кто такой? - спросили они, а утенок вертелся, раскланиваясь на все стороны, как умел.

- Ты пребезобразный! - сказали дикие утки. - Но нам до этого нет дела, только не думай породниться с нами!

Бедняжка! Где уж ему было и думать об этом! Лишь бы позволили ему посидеть в камышах да попить болотной водицы.

Два дня провел он в болоте, на третий день явились два диких гусака. Они недавно вылупились из яиц и потому выступали очень гордо.

- Слушай, дружище! - сказали они. - Ты такой урод, что, право, нравишься нам!

Хочешь летать с нами и быть вольной птицей? Недалеко отсюда, в другом болоте, живут премиленькие дикие гусыни-барышни. Они умеют говорить: "Ран, рап!" Ты такой урод, что, чего доброго, будешь иметь у них большой успех!

"Ниф! паф!" - раздалось вдруг над болотом, и оба гусака упали в камыши мертвыми; вода окрасилась кровью. "Пиф! паф!" - раздалось опять, и из камышей поднялась целая стая диких гусей. Пошла пальба. Охотники оцепили болото со всех сторон; некоторые из них сидели в нависших над болотом ветвях деревьев. Голубой дым облаками окутывал деревья и стлался над водой. По болоту шлепали охотничьи собаки; камыш качался из стороны в сторону. Бедный утенок был ни жив ни мертв от страха и только что хотел спрятать голову под крыло, как глядь - перед ним охотничья собака с высунутым языком и сверкающими злыми глазами. Она приблизила к утенку свою пасть, оскалила острые зубы и побежала дальше.

- Слава богу! - перевел дух утенок. - Слава богу! Я так безобразен, что даже собаке противно укусить меня!

И он притаился в камышах; над головою его то и дело пролетали дробинки, раздавались выстрелы.

Пальба стихла только к вечеру, но утенок долго еще боялся пошевелиться. Прошло еще несколько часов, пока он осмелился встать, оглядеться и пуститься бежать дальше по полям и лугам. Дул такой сильный ветер, что утенок еле-еле мог двигаться. К ночи он добежал до бедной избушки. Избушка так уж обветшала, что готова была упасть, да не знала, на какой бок, оттого и держалась. Ветер так и подхватывал утенка - приходилось упираться в землю хвостом!

Ветер, однако, все крепчал; что было делать утенку? К счастью, он заметил, что дверь избушки соскочила с одной петли и висит совсем криво; можно было свободно проскользнуть через эту щель в избушку. Так он и сделал.

В избушке жила старушка с котом и курицей. Кота она звала сыночком; он умел выгибать спинку, мурлыкать и даже испускать искры, если его гладили против шерсти.

У курицы были маленькие, коротенькие ножки, ее и прозвали Коротконожкой; она прилежно несла яйца, и старушка любила ее, как дочку.

Утром пришельца заметили: кот начал мурлыкать, а курица клохтать.

- Что там? - спросила старушка, осмотрелась кругом и заметила утенка, но по слепоте своей приняла его за жирную утку, которая отбилась от дому.

- Вот так находка! - сказала старушка. - Теперь у меня будут утиные яйца, если только это не селезень. Ну да увидим, испытаем!

И утенка приняли на испытание, но прошло недели три, а яиц все не было. Господином в доме был кот, а госпожою курица, и оба всегда говорили: "Мы и весь свет!" Они считали самих себя половиной всего света, притом - лучшею его половиной. Утенку же казалось, что можно на этот счет быть и другого мнения. Курица, однако, этого не потерпела.

- Умеешь ты нести яйца? - спросила она утенка.

- Нет!

- Так и держи язык на привязи!

А кот спросил:

- Умеешь ты выгибать спинку, мурлыкать и испускать искры?

- Нет!

- Так и не суйся с своим мнением, когда говорят умные люди!

И утенок сидел в углу нахохлившись. Вдруг вспомнились ему свежий воздух и солнышко, и ему страшно захотелось поплавать. Он не выдержал и сказал об этом курице.

- Да что с тобой?! - спросила она. - Бездельничаешь, вот тебе блажь в голову и лезет! Неси-ка яйца или мурлычь, дурь-то и пройдет!

- Ах, плавать по воде так приятно! - сказал утенок. - А что за наслаждение нырять в самую глубь с головой!

- Хорошо наслаждение! - сказала курица. - Ты совсем рехнулся! Спроси у кота, он умнее всех, кого я знаю, нравится ли ему плавать или нырять! О себе самой я уж не говорю! Спроси, наконец, у нашей старушки хозяйки, умнее ее нет никого на свете!

По-твоему, и ей хочется плавать или нырять?

- Вы меня не понимаете! - сказал утенок.

- Если уж мы не понимаем, так кто тебя и поймет! Что ж, ты хочешь быть умнее кота и хозяйки, не говоря уже обо мне? Не дури, а благодари-ка лучше создателя за все, что для тебя сделали! Тебя приютили, пригрели, тебя окружает такое общество, в котором ты можешь чему-нибудь научиться, но ты пустая голова, и говорить-то с тобой не стоит! Уж поверь мне! Я желаю тебе добра, потому и браню тебя - так всегда узнаются истинные друзья! Старайся же нести яйца или выучись мурлыкать да пускать искры!

- Я думаю, мне лучше уйти отсюда куда глаза глядят! - сказал утенок.

- Скатертью дорога! - отвечала курица.

И утенок ушел. Он плавал и нырял, но все животные по-прежнему презирали его за безобразие.

Настала осень; листья на деревьях пожелтели и побурели; ветер подхватывал и кружил их; наверху, в небе, стало так холодно, что тяжелые облака сеяли град и снег, а на изгороди сидел ворон и каркал от холода во все горло. Брр! Замерзнешь при одной мысли о таком холоде! Плохо приходилось бедному утенку.

Раз вечером, когда солнце так красиво закатывалось, из-за кустов поднялась целая стая чудных, больших птиц; утенок сроду не видал таких красавцев: все они были белы как снег, с длинными, гибкими шеями! То были лебеди. Они испустили какой-то странный крик, взмахнули великолепными, большими крыльями и полетели с холодных лугов в теплые края, за синее море. Они поднялись высоко-высоко, а бедного утенка охватило какое-то смутное волнение. Он завертелся в воде, как волчок, вытянул шею и тоже испустил такой громкий и странный крик, что и сам испугался. Чудные птицы не шли у него из головы, и когда они окончательно скрылись из виду, он нырнул на самое дно, вынырнул опять и был словно вне себя. Утенок не знал, как зовут этих птиц, куда они летели, но полюбил их, как не любил до сих пор никого. Он не завидовал их красоте; ему и в голову не могло прийти пожелать походить на них; он рад бы был и тому, чтоб хоть утки-то его от себя не отталкивали. Бедный безобразный утенок!

А зима стояла холодная-прехолодная. Утенку приходилось плавать без отдыха, чтобы не дать воде замерзнуть совсем, но с каждою ночью свободное ото льда пространство становилось все меньше и меньше. Морозило так, что ледяная кора трещала. Утенок без устали работал лапками, но под конец обессилел, приостановился и весь обмерз.

Рано утром мимо проходил крестьянин, увидал примерзшего утенка, разбил лед своим деревянным башмаком и принес птицу домой к жене. Утенка отогрели.

Но вот дети вздумали играть с ним, а он вообразил, что они хотят обидеть его, и шарахнулся со страха прямо в подойник с молоком - молоко все расплескалось. Женщина вскрикнула и всплеснула руками; утенок между тем влетел в кадку с маслом, а оттуда в бочонок с мукой. Батюшки, на что он был похож! Женщина вопила и гонялась за ним с угольными щипцами, дети бегали, сшибая друг друга с ног, хохотали и визжали. Хорошо, что дверь стояла отворенной, утенок выбежал, кинулся в кусты, прямо на свежевыпавший снег и долго-долго лежал там почти без чувств.

Было бы чересчур печально описывать все злоключения утенка за эту суровую зиму. Когда же солнышко опять пригрело землю своими теплыми лучами, он лежал в болоте, в камышах. Запели жаворонки, пришла весна.

Утенок взмахнул крыльями и полетел; теперь крылья его шумели и были куда крепче прежнего. Не успел он опомниться, как уже очутился в большом саду. Яблони стояли все в цвету; душистая сирень склоняла свои длинные зеленые ветви над извилистым каналом.

Ах, как тут было хорошо, как пахло весною! Вдруг из чащи тростника выплыли три чудных белых лебедя. Они плыли так легко и плавно, точно скользили по воде. Утенок узнал красивых птиц, и его охватила какая-то странная грусть.

"Полечу-ка я к этим царственным птицам; они, наверное, убьют меня за то, что я, такой безобразный, осмелился приблизиться к ним, но пусть! Лучше быть убитыми ими, чем сносить щипки уток и кур, толчки птичницы да терпеть холод и голод зимою!"

И он слетел на воду и поплыл навстречу красавцам лебедям, которые, завидя его, тоже устремились к нему.

- Убейте меня! - сказал бедняжка и опустил голову, ожидая смерти, но что же увидал он в чистой, как зеркало, воде? Свое собственное изображение, но он был уже не безобразною темно-серою птицей, а - лебедем!

Не беда появиться на свет в утином гнезде, если ты вылупился из лебединого яйца! Теперь он был рад, что перенес столько горя и бедствий,- он лучше мог оценить свое счастье и все окружавшее его великолепие. Большие лебеди плавали вокруг него и ласкали его, гладили клювами.

В сад прибежали маленькие дети; они стали бросать лебедям хлебные крошки и зерна, а самый меньшой из них закричал:

- Новый, новый!

И все остальные подхватили:

- Да, новый, новый! - хлопали в ладоши и приплясывали от радости; потом побежали за отцом и матерью и опять бросали в воду крошки хлеба и пирожного. Все говорили, что новый красивее всех. Такой молоденький, прелестный!

И старые лебеди склонили перед ним головы. А он совсем смутился и спрятал голову под крыло, сам не зная зачем. Он был чересчур счастлив, но нисколько не возгордился - доброе сердце не знает гордости, - помня то время, когда все его презирали и гнали. А теперь все говорят, что он прекраснейший между прекрасными птицами! Сирень склоняла к нему в воду свои душистые ветви, солнышко светило так славно... И вот крылья его зашумели, стройная шея выпрямилась, а из груди вырвался ликующий крик:

- Мог ли я мечтать о таком счастье, когда был еще гадким утенком!

0

50

Двойка Чаш Сказочного Таро

Дюймовочка

Г. - Х. Андерсен

Перевод А. Ганзен

http://tarot.indeep.ru/decks/fairytale/pics/cups_two.jpg

Жила-была женщина; очень ей хотелось иметь ребенка, да где его взять? И вот она отправилась к одной старой колдунье и сказала ей:

- Мне так хочется иметь ребеночка; не скажешь ли ты, где мне его достать?

- Отчего же! - сказала колдунья. - Вот тебе ячменное зерно; это не простое зерно, не из тех, что крестьяне сеют в поле или бросают курам; посади-ка его в цветочный горшок - увидишь, что будет!

- Спасибо! - сказала женщина и дала колдунье двенадцать скиллингов; потом пошла домой, посадила ячменное зерно в цветочный горшок, и вдруг из него вырос большой чудесный цветок вроде тюльпана, но лепестки его были еще плотно сжаты, точно у нераспустившегося бутона.

- Какой славный цветок! - сказала женщина и поцеловала красивые пестрые лепестки.

Что-то щелкнуло, и цветок распустился. Это был точь-в-точь тюльпан, но в самой чашечке на зеленом стульчике сидела крошечная девочка. Она была такая нежная, маленькая, всего с дюйм ростом, ее и прозвали Дюймовочкой.

Блестящая лакированная скорлупка грецкого ореха была ее колыбелькою, голубые фиалки - матрацем, а лепесток розы - одеяльцем; в эту колыбельку ее укладывали на ночь, а днем она играла на столе. На стол женщина поставила тарелку с водою, а на края тарелки положила венок из цветов; длинные стебли цветов купались в воде, у самого же края плавал большой лепесток тюльпана. На нем Дюймовочка могла переправляться с одной стороны тарелки на другую; вместо весел у нее были два белых конских волоса. Все это было прелесть как мило! Дюймовочка умела и петь, и такого нежного, красивого голоска никто еще не слыхивал!

Раз ночью, когда она лежала в своей колыбельке, через разбитое оконное стекло пролезла большущая жаба, мокрая, безобразная! Она вспрыгнула прямо на стол, где спала под розовым лепестком Дюймовочка.

- Вот и жена моему сынку! - сказала жаба, взяла ореховую скорлупу с девочкой и выпрыгнула через окно в сад.

Там протекала большая, широкая река; у самого берега было топко и вязко; здесь-то, в тине, и жила жаба с сыном. У! Какой он был тоже гадкий, противный! Точь-в-точь мамаша.

- Коакс, коакс, брекке-ке-кекс! - только и мог он сказать, когда увидал прелестную крошку в ореховой скорлупке.

- Тише ты! Она еще проснется, пожалуй, да убежит от нас, - сказала старуха жаба. - Она ведь легче лебединого пуха! Высадим-ка ее посередине реки на широкий лист кувшинки - это ведь целый остров для такой крошки, оттуда она не сбежит, а мы пока приберем там, внизу, наше гнездышко. Вам ведь в нем жить да поживать.

В реке росло множество кувшинок; их широкие зеленые листья плавали по поверхности воды. Самый большой лист был дальше всего от берега; к этому-то листу подплыла жаба и поставила туда ореховую скорлупу с девочкой.

Бедная крошка проснулась рано утром, увидала, куда она попала, и горько заплакала: со всех сторон была вода, и ей никак нельзя было перебраться на сушу!

А старая жаба сидела внизу, в тине, и убирала свое жилище тростником и желтыми кувшинками - надо же было приукрасить все для молодой невестки! Потом она поплыла со своим безобразным сынком к листу, где сидела Дюймовочка, чтобы взять прежде всего ее хорошенькую кроватку и поставить в спальне невесты. Старая жаба очень низко присела в воде перед девочкой и сказала:

- Вот мой сынок, твой будущий муж! Вы славно заживете с ним у нас в тине.

- Коакс, коакс, брекке-ке-кекс! - только и мог сказать сынок.

Они взяли хорошенькую кроватку и уплыли с ней, а девочка осталась одна-одинешенька на зеленом листе и горько-горько плакала, - ей вовсе не хотелось жить у гадкой жабы и выйти замуж за ее противного сына. Маленькие рыбки, которые плавали под водой, верно, видели жабу с сынком и слышали, что она говорила, потому что все повысунули из воды головки, чтобы поглядеть на крошку невесту. А как они увидели ее, им стало ужасно жалко, что такой миленькой девочке приходится идти жить к старой жабе в тину. Не бывать же этому! Рыбки столпились внизу, у стебля, на котором держался лист, и живо перегрызли его своими зубами; листок с девочкой поплыл по течению, дальше, дальше... Теперь уж жабе ни за что было не догнать крошку!

Дюймовочка плыла мимо разных прелестных местечек, и маленькие птички, которые сидели в кустах, увидав ее, пели:

- Какая хорошенькая девочка!

А листок все плыл да плыл, и вот Дюймовочка попала за границу.

Красивый белый мотылек все время порхал вокруг нее и наконец уселся на листок - уж очень ему понравилась Дюймовочка! А она ужасно радовалась: гадкая жаба не могла теперь догнать ее, а вокруг все было так красиво! Солнце так и горело золотом на воде! Дюймовочка сняла с себя пояс, одним концом обвязала мотылька, а другой привязала к своему листку, и листок поплыл еще быстрее.

Мимо летел майский жук, увидал девочку, обхватил ее за тонкую талию лапкой и унес на дерево, а зеленый листок поплыл дальше, и с ним мотылек - он ведь был привязан и не мог освободиться.

Ах, как перепугалась бедняжка, когда жук схватил ее и полетел с ней на дерево! Особенно ей жаль было хорошенького мотылечка, которого она привязала к листку: ему придется теперь умереть с голоду, если не удастся освободиться. Но майскому жуку и горя было мало.

Он уселся с крошкой на самый большой зеленый лист, покормил ее сладким цветочным соком и сказал, что она прелесть какая хорошенькая, хоть и совсем непохожа на майского жука.

Потом к ним пришли с визитом другие майские жуки, которые жили на том же дереве. Они оглядывали девочку с головы до ног, и жучки-барышни шевелили усиками и говорили:

- У нее только две ножки! Жалко смотреть!

- Какая у нее тонкая талия! Фи! Она совсем как человек! Как некрасиво! - сказали в один голос все жуки женского пола.

Дюймовочка была премиленькая! Майскому жуку, который принес ее, она тоже очень понравилась сначала, а тут вдруг и он нашел, что она безобразна, и не захотел больше держать ее у себя - пусть идет куда хочет. Он слетел с нею с дерева и посадил ее на ромашку. Тут девочка принялась плакать о том, что она такая безобразная: даже майские жуки не захотели держать ее у себя! А на самом-то деле она была прелестнейшим созданием: нежная, ясная, точно лепесток розы.

Целое лето прожила Дюймовочка одна-одинешенька в лесу. Она сплела себе колыбельку и подвесила ее под большой лопушиный лист - там дождик не мог достать ее. Ела крошка сладкую цветочную пыльцу, а пила росу, которую каждое утро находила на листочках. Так прошли лето и осень; но вот дело пошло к зиме, длинной и холодной. Все певуньи птички разлетелись, кусты и цветы увяли, большой лопушиный лист, под которым жила Дюймовочка, пожелтел, весь засох и свернулся в трубочку. Сама крошка мерзла от холода: платьице ее все разорвалось, а она была такая маленькая, нежная - замерзай, да и все тут! Пошел снег, и каждая снежинка была для нее то же, что для нас целая лопата снега; мы ведь большие, а она была всего-то с дюйм! Она завернулась было в сухой лист, но он совсем не грел, и бедняжка сама дрожала как лист.

Возле леса, куда она попала, лежало большое поле; хлеб давно был убран, одни голые, сухие стебельки торчали из мерзлой земли; для Дюймовочки это был целый лес. Ух! Как она дрожала от холода! И вот пришла бедняжка к дверям полевой мыши; дверью была маленькая дырочка, прикрытая сухими стебельками и былинками. Полевая мышь жила в тепле и довольстве: все амбары были битком набиты хлебными зернами; кухня и кладовая ломились от припасов! Дюймовочка стала у порога, как нищенка, и попросила подать ей кусочек ячменного зерна - она два дня ничего не ела!

- Ах ты бедняжка! - сказала полевая мышь: она была, в сущности, добрая старуха. - Ступай сюда, погрейся да поешь со мною!

Девочка понравилась мыши, и мышь сказала:

- Ты можешь жить у меня всю зиму, только убирай хорошенько мои комнаты да рассказывай мне сказки - я до них большая охотница.

И Дюймовочка стала делать все, что приказывала ей мышь, и зажила отлично.

- Скоро, пожалуй, у нас будут гости, - сказала как-то полевая мышь. - Мой сосед обычно навещает меня раз в неделю. Он живет еще куда лучше меня: у него огромные залы, а ходит он в чудесной бархатной шубке. Вот если бы тебе удалось выйти за него замуж! Ты бы зажила на славу! Беда только, что он слеп и не может видеть тебя; но ты расскажи ему самые лучшие сказки, какие только знаешь.

Но девочке мало было дела до всего этого: ей вовсе не хотелось выйти замуж за соседа - ведь это был крот. Он в самом деле скоро пришел в гости к полевой мыши. Правда, он носил черную бархатную шубку, был очень богат и учен; по словам полевой мыши, помещение у него было раз в двадцать просторнее, чем у нее, но он совсем не любил ни солнца, ни прекрасных цветов и отзывался о них очень дурно - он ведь никогда не видел их. Девочке пришлось петь, и она спела две песенки: "Майский жук, лети, лети" и "Бродит по лугам монах", да так мило, что крот прямо-таки в нее влюбился. Но он не сказал ни слова - он был такой степенный и солидный господин.

Крот недавно прорыл под землей длинную галерею от своего жилья к дверям полевой мыши и позволил мыши и девочке гулять по этой галерее сколько угодно. Крот просил только не пугаться мертвой птицы, которая лежала там. Это была настоящая птица, с перьями, с клювом; она, должно быть, умерла недавно, в начале зимы, и была зарыта в землю как раз там, где крот прорыл свою галерею.

Крот взял в рот гнилушку - в темноте это ведь все равно, что свечка, - и пошел вперед, освещая длинную темную галерею. Когда они дошли до места, где лежала мертвая птица, крот проткнул своим широким носом в земляном потолке дыру, и в галерею пробился дневной свет. В самой середине галереи лежала мертвая ласточка; хорошенькие крылья были крепко прижаты к телу, лапки и головка спрятаны в перышки; бедная птичка, верно, умерла от холода. Девочке стало ужасно жаль ее, она очень любила этих милых птичек, которые целое лето так чудесно пели ей песенки, но крот толкнул птичку своей короткой лапой и сказал:

- Небось не свистит больше! Вот горькая участь родиться пичужкой! Слава Богу, что моим детям нечего бояться этого! Этакая птичка только и умеет чирикать - поневоле замерзнешь зимой!

- Да, да, правда ваша, умные слова приятно слышать, - сказала полевая мышь. - Какой прок от этого чириканья? Что оно приносит птице? Холод и голод зимой? Много, нечего сказать!

Дюймовочка не сказала ничего, но когда крот с мышью повернулись к птице спиной, нагнулась к ней, раздвинула перышки и поцеловала ее прямо в закрытые глазки. "Может быть, эта та самая, которая так чудесно распевала летом! - подумала девочка. - Сколько радости доставила ты мне, милая, хорошая птичка!"

Крот опять заткнул дыру в потолке и проводил дам обратно. Но девочке не спалось ночью. Она встала с постели, сплела из сухих былинок большой славный ковер, снесла его в галерею и завернула в него мертвую птичку; потом отыскала у полевой мыши пуху и обложила им всю ласточку, чтобы ей было потеплее лежать на холодной земле.

- Прощай, миленькая птичка, - сказала Дюймовочка. - Прощай! Спасибо тебе за то, что ты так чудесно пела мне летом, когда все деревья были такие зеленые, а солнышко так славно грело!

И она склонила голову на грудь птички, но вдруг испугалась - внутри что-то застучало. Это забилось сердечко птицы: она не умерла, а только окоченела от холода, теперь же согрелась и ожила.

Осенью ласточки улетают в теплые края, а если которая запоздает, то от холода окоченеет, упадет замертво на землю, и ее засыплет холодным снегом.

Девочка вся задрожала от испуга - птица ведь была в сравнении с крошкой просто великаном, - но все-таки собралась с духом, еще больше закутала ласточку, потом сбегала принесла листок мяты, которым закрывалась вместо одеяла сама, и покрыла им голову птички.

На следующую ночь Дюймовочка опять потихоньку пробралась к ласточке. Птичка совсем уже ожила, только была еще очень слаба и еле-еле открыла глаза, чтобы посмотреть на девочку, которая стояла перед нею с кусочком гнилушки в руках, - другого фонаря у нее не было.

- Благодарю тебя, милая крошка! - сказала больная ласточка. - Я так славно согрелась. Скоро я совсем поправлюсь и опять вылечу на солнышко.

- Ах, - сказала девочка, - теперь так холодно, идет снег! Останься лучше в своей теплой постельке, я буду ухаживать за тобой.

И Дюймовочка принесла птичке воды в цветочном лепестке. Ласточка попила и рассказала девочке, как поранила себе крыло о терновый куст и поэтому не смогла улететь вместе с другими ласточками в теплые края. Как упала на землю и... да больше она уж ничего не помнила и как попала сюда - не знала.

Всю зиму прожила тут ласточка, и Дюймовочка ухаживала за ней. Ни крот, ни полевая мышь ничего не знали об этом - они ведь совсем не любили птичек.

Когда настала весна и пригрело солнышко, ласточка распрощалась с девочкой, и Дюймовочка ототкнула дыру, которую проделал крот.

Солнце так славно грело, и ласточка спросила, не хочет ли девочка отправиться вместе с ней, - пускай сядет к ней на спину, и они полетят в зеленый лес! Но Дюймовочка не захотела бросить полевую мышь - она ведь знала, что старуха очень огорчится.

- Нет, нельзя! - сказала девочка ласточке.

- Прощай, прощай, милая добрая крошка! - сказала ласточка и вылетела на солнышко.

Дюймовочка посмотрела ей вслед, и у нее даже слезы навернулись на глазах, - уж очень полюбилась ей бедная птичка.

- Кви-вить, кви-вить! - прощебетала птичка и скрылась в зеленом лесу.

Девочке было очень грустно. Ей совсем не позволяли выходить на солнышко, а хлебное поле так все заросло высокими толстыми колосьями, что стало для бедной крошки дремучим лесом.

- Летом тебе придется готовить себе приданое! - сказала ей полевая мышь. Оказалось, что скучный сосед в бархатной шубе посватался за девочку.

- Надо, чтобы у тебя всего было вдоволь, а там выйдешь замуж за крота и подавно ни в чем нуждаться не будешь!

И девочке пришлось прясть по целым дням, а старуха мышь наняла четырех пауков для тканья, и они работали день и ночь.

Каждый вечер крот приходил к полевой мыши в гости и все только и болтал о том, что вот скоро лету будет конец, солнце перестанет так палить землю, - а то она совсем уж как камень стала, - и тогда они сыграют свадьбу. Но девочка была совсем не рада: ей не нравился скучный крот. Каждое утро на восходе солнышка и каждый вечер на закате Дюймовочка выходила на порог мышиной норки; иногда ветер раздвигал верхушки колосьев, и ей удавалось увидеть кусочек голубого неба. "Как светло, как хорошо там, на воле!" - думала девочка и вспоминала о ласточке; ей очень хотелось бы повидаться с птичкой, но ласточки нигде не было видно: должно быть, она летала там, далеко-далеко, в зеленом лесу!

К осени Дюймовочка приготовила все свое приданое.

- Через месяц твоя свадьба! - сказала девочке полевая мышь.

Но крошка заплакала и сказала, что не хочет выходить замуж за скучного крота.

- Пустяки! - сказала старуха мышь. - Только не капризничай, а то я укушу тебя - видишь, какой у меня белый зуб? У тебя будет чудеснейший муж. У самой королевы нет такой бархатной шубки, как у него! Да и в кухне и в погребе у него не пусто! Благодари Бога за такого мужа!

Наступил день свадьбы. Крот пришел за девочкой. Теперь ей приходилось идти за ним в его нору, жить там, глубоко-глубоко под землей, и никогда не выходить на солнце, - крот ведь терпеть его не мог! А бедной крошке было так тяжело навсегда распроститься с красным солнышком! У полевой мыши она все-таки могла хоть изредка любоваться на него.

И Дюймовочка вышла взглянуть на солнце в последний раз. Хлеб был уже убран с поля, и из земли опять торчали одни голые, засохшие стебли. Девочка отошла от дверей подальше и протянула к солнцу руки:

- Прощай, ясное солнышко, прощай!

Потом она обняла ручонками маленький красный цветочек, который рос тут, и сказала ему:

- Кланяйся от меня милой ласточке, если увидишь ее!

- Кви-вить, кви-вить! - вдруг раздалось над ее головой.

Дюймовочка подняла глаза и увидела ласточку, которая пролетала мимо. Ласточка тоже увидела девочку и очень обрадовалась, а девочка заплакала и рассказала ласточке, как ей не хочется выходить замуж за противного крота и жить с ним глубоко под землей, куда никогда не заглянет солнышко.

- Скоро придет холодная зима, - сказала ласточка, - и я улетаю далеко-далеко, в теплые края. Хочешь лететь со мной? Ты можешь сесть ко мне на спину - только привяжи себя покрепче поясом, - и мы улетим с тобой далеко от гадкого крота, далеко за синие моря, в теплые края, где солнышко светит ярче, где всегда лето и цветут чудные цветы! Полетим со мной, милая крошка! Ты ведь спасла мне жизнь, когда я замерзала в темной, холодной яме.

- Да, да, я полечу с тобой! - сказала Дюймовочка, села птичке на спину, уперлась ножками в ее распростертые крылья и крепко привязала себя поясом к самому большому перу.

Ласточка взвилась стрелой и полетела над темными лесами, над синими морями и высокими горами, покрытыми снегом. Тут было страсть как холодно; Дюймовочка вся зарылась в теплые перья ласточки и только головку высунула, чтобы любоваться всеми прелестями, которые встречались в пути.

Но вот и теплые края! Тут солнце сияло уже гораздо ярче, а около канав и изгородей рос зеленый и черный виноград. В лесах зрели лимоны и апельсины, пахло миртами и душистой мятой, а по дорожкам бегали прелестные ребятишки и ловили больших пестрых бабочек. Но ласточка летела все дальше и дальше, и чем дальше, тем было все лучше. На берегу красивого

голубого озера, посреди зеленых кудрявых деревьев, стоял старинный белый мраморный дворец. Виноградные лозы обвивали его высокие колонны, а наверху, под крышей, лепились ласточкины гнезда. В одном из них и жила ласточка, что принесла Дюймовочку.

- Вот мой дом! - сказала ласточка. - А ты выбери себе внизу какой-нибудь красивый цветок, я тебя посажу в него, и ты чудесно заживешь!

- Вот было бы хорошо! - сказала крошка и захлопала в ладоши.

Внизу лежали большие куски мрамора - это свалилась верхушка одной колонны и разбилась на три куска, между ними росли крупные белые цветы. Ласточка спустилась и посадила девочку на один из широких лепестков. Но вот диво! В самой чашечке цветка сидел маленький человечек, беленький и прозрачный, точно хрустальный. На голове у него сияла прелестная золотая корона, за плечами развевались блестящие крылышки, а сам он был не больше Дюймовочки.

Это был эльф. В каждом цветке живет эльф, мальчик или девочка, а тот, который сидел рядом с Дюймовочкой, был сам король эльфов.

- Ах, как он хорош! - шепнула Дюймовочка ласточке.

Маленький король совсем перепугался при виде ласточки. Он был такой крошечный, нежный, и она показалась ему просто чудовищем. Зато он очень обрадовался, увидав нашу крошку, - он никогда еще не видывал такой хорошенькой девочки! И он снял свою золотую корону, надел ее Дюймовочке на голову и спросил, как ее зовут и хочет ли она быть его женой, королевой эльфов и царицей цветов? Вот это так муж! Не то что сын жабы или крот в бархатной шубе! И девочка согласилась. Тогда из каждого цветка вылетели эльфы - мальчики и девочки - такие хорошенькие, что просто прелесть! Все они поднесли Дюймовочке подарки. Самым лучшим была пара прозрачных стрекозиных крылышек. Их прикрепили к спинке девочки, и она тоже могла теперь летать с цветка на цветок! Вот-то была радость! А ласточка сидела наверху, в своем гнездышке, и пела им, как только умела. Но самой ей было очень гручтно: она крепко полюбила девочку и хотела бы век не расставаться с ней.

- Тебя больше не будут звать Дюймовочкой! - сказал эльф. - Это некрасивое имя. А ты такая хорошенькая! Мы будем звать тебя Майей!

- Прощай, прощай! - прощебетала ласточка и опять полетела из теплых краев далеко, далеко - в Данию. Там у нее было маленькое гнездо, как раз над окном человека, большого мастера рассказывать сказки. Ему-то она и спела свое "кви-вить", а потом и мы узнали эту историю.

0

51

Тройка Чаш Сказочного Таро

Три королевича и их звери

Литовская сказка

Перевод Shellir

http://tarot.indeep.ru/decks/fairytale/pics/cups_three.jpg

Давным-давно жили на свете три брата-королевича, и была у них сводная сестрица. Вот однажды отправились они на охоту все вчетвером, и заехали в густой-прегустой лес. Вдруг видят – на полянке волчица, и три волчонка с нею. Только братья стрелять изготовились, как заговорила с ними волчица человеческим голосом:

«Не стреляйте в меня, и я отдам вам своих волчат, они будут вам верными друзьями и слугами»

Королевичи согласились и поехали дальше, а волчата побежали за ними следом.

Долго ли, коротко ли, увидели они на другой поляне львицу с тремя львятами, и та тоже упросила братьев не стрелять в нее, и отдала им в услужение своих львят.

То же случилось и когда они встретили лисицу, зайчиху, кабаниху, медведицу, и под конец бежала за ними целая звериная стая.

К вечеру доехали братья до распутья, возле которого росли три березки. Самый старший из братьев снял с плеча лук и выстрелил в одну из берез, и сказал братьям:

«Пусть каждый из вас пометит стрелой одно из этих деревьев прежде, чем мы разъедемся в разные стороны. Когда кто-нибудь из нас вернется на это место, пусть внимательно глянет на стрелы двух других: если кровь капает из-под стрелы, то мертв ее хозяин, если молоко – то все с ним благополучно»

Так они и сделали, как старший брат сказал, а потом обернулись к своей сестрице и спросили, с кем из них она поедет.

«Со старшим», ответила та.

Тогда братья разъехались в разные стороны, и под копыта их коней легли разные дороги, и за каждым из них побежали их звери, и сводная сестрица поехала бок о бок со старшим королевичем.

И вот прибыли они с сестрицей на широкую поляну, посреди которой стоял большой величественный замок, а в замке том жили разбойники и грабители. Королевич приблизился к замку, застучал в ворота латной перчаткой. Грабители открыли ему, но в тот же миг звери королевича кинулись в ворота, и всех в замке перебили, а трупы стащили в глубокий подвал. Только один разбойник остался в живых, но он лежал тихо и виду не подавал, что жив, мертвым прикидывался. А королевич с сестрой вошли в замок и стали там жить.

На следующее утро собрался королевич на охоту, а перед тем как уехать, строго-настрого наказал сестре, что может она ходить во все комнаты, в которые захочет, кроме подвала, в котором мертвые разбойники лежат. Но у сестрицы его в одно ухо влетело, в другое выпорхнуло, и еще прежде того, как королевич скрылся в густом лесу, она начисто забыла, что он ей говорил.

И вот она переходила из комнаты в комнату, и спускалась все глубже и глубже, пока не дошла до подвала и не открыла в него дверь. Тут она увидела того грабителя, что прикидывался мертвым, и он сказал ей:

«Не бойся! Сделай то, что я скажу, и буду я тебе верным другом! Ведь если ты выйдешь за меня замуж, то будешь куда счастливее, чем с братом. Но сначала сходи наверх, в большой зал и загляни в шкаф. Там стоят три бутылочки. В первой – животворная мазь, которой ты помажешь мои раны, чтобы они зажили. Потом дашь мне хлебнуть из второй, чтобы здоровье ко мне полностью вернулось. Ну а потом и из третей глоток поднесешь, чтобы силы мои утроились. А когда твой брат вернется с охоты со своими зверями, то ты подойди к нему и скажи: «Братец, я знаю, ты очень силен. Но вот если бы я шелковым шнуром связала твои большие пальцы у тебя за спиной – смог бы ты освободиться?» А когда увидишь, что он освободиться не может, - сразу меня зови»

Когда королевич вернулся вечером домой, его сестра сделала все в точности так, как сказал ей разбойник, и связала ему руки за спиной. Но ее брат только сказал:

«Такой шнурок слишком слаб для меня, сестрица», и одним движением разорвал его.

На следующее утро королевич опять уехал на охоту вместе со своими зверями, а сестрица его поспешила в подвал, и там грабитель сказал ей, что она должна взять шнур покрепче.

Но и в этот раз королевич смог порвать путы, хоть и не так легко, как в первый раз, и сказал сестрице:

«Нет, и этот шнурок недостаточно крепок, чтобы удержать меня»

На третий день, когда он вернулся с охоты, сестрица уговорила его в последний раз попробовать свои силы и связала ему пальцы толстым, крепким шнуром, который сама сплела днем из шелка и своих волос, пока брата не было. В этот раз королевич тянул и дергал шнур со всей силы, но порвать его не мог, и тогда он сказал своей сестре:

«Милая сестрица, в этот раз шнур настолько крепок, что не порвать мне его. Подойди же и развяжи меня».

Но вместо того, чтобы развязать его, она позвала в зал разбойника, и он ворвался, размахивая большим ножом, и хотел уже убить королевича, когда тот сказал:

«Подожди несколько мгновений. Прежде, чем я умру, я хочу три раза прогудеть в мой охотничий рог – один раз в этой комнате, другой – на лестнице, а третий – во дворе замка»

Разбойник согласился, и принес принцу его белый охотничий рог.

При первом звуке рога во дворе замка, в клетке, проснулась лисица, и сразу поняла, что ее хозяину нужна помощь. Тогда она разбудила волка, щекоча его морду своим хвостом. Вместе они разбудили льва, дергая того за гриву, а лев, как проснулся, так яростно ударился о дверцу клетки, что та разлетелась на мелкие кусочки, и звери очутились на свободе.

Лисица сразу же поспешила через двор на помощь к хозяину, и в два счета перегрызла шнуры, что спутывали его пальцы. Лев бросился на разбойника, и разорвал его на части, и каждый из зверей оставил себе по одной его кости.

Тогда королевич обернулся к своей сводной сестре и сказал:

«Я не буду тебя убивать, просто оставлю здесь, чтобы ты хорошенько раскаялась в содеянном»

И он приковал ее цепями к стене и поставил перед ней большой стеклянный шар.

«Я не выпущу тебя, и не вернусь до тех пор, пока этот шар перед тобой не наполнится слезами».

С этими словами королевич кликнул своих зверей и отправился в путь.

Долго ли, коротко ли, а доехал он до корчмы, и все люди в там были грустными-прегрустными. Королевич их и спрашивает, что за горе у них случилось.

«Ах, путник!», отвечают ему, «У нас большое горе! Сегодня дочь нашего короля должна умереть, ее отдадут на съедение злобному девятиглавому змею морскому!»

Тогда королевич сказал:

«Ни к чему королевне умирать – я достаточно силен и ловок, и спасу ее от змея», и отправился на берег моря, где должно было появиться чудовище.

Вот пришел королевич на берег, и звери с ним. Вдруг видят – движется пышная процессия, ведут несчастную принцессу на съедение змею. Привели ее, да и оставили одну на берегу, а сами со стенаниями и причитаниями возвратились в город. Но королевич остался, и вскоре увидел, как у самого горизонта забурлила в море вода, а спустя малое время смог разглядеть и самого девятиглавого дракона, стремительно скользящего по волнам. Тут королевич посоветовался со своими зверями, и сделали они вот что: лиса опускала свой пышный хвост в воду, и брызгала змею в глаза соленой водой, а лев и медведь стали прыгать перед змеиным носом, вздымая тучи брызг, чтобы тот ничего толком не мог разглядеть, а королевич бросился на змея с мечом и зарубил его, а звери растащили его тело на части.

Королевна подбежала к своему избавителю и стала горячо благодарить его за спасение, а потом сказала:

«Садись со мной в карету, и отправимся в замок моего отца», и она дала ему свое кольцо и половинку платка.

Но по дороге в город извозчик и лакей сговорились друг с другом, говоря:

«А с чего это мы должны везти его в замок? Его никто не видел, никто не знает – убьем его, да и дело с концом, а королю скажем, что это мы убили дракона и дочку его спасли, и тогда один из нас на ней женится»

И вот бросились они в карету, убили королевича, а тело выбросили на обочину.

Собрались верные звери возле него, и горевали, и плакали по своему доброму хозяину, но вот волк сказал: я знаю, что можно сделать. И он побежал на опушку леса, увидел вола и сразу же его загрыз. Потом он позвал лису, и сказал спрятаться где-нибудь рядышком, а когда прилетит ворон, и станет клевать тушу, то надо этого ворона схватить и принести ко льву.

Так все и случилось, и лисица поймала ворона и принесла его льву.

Лев сказал:

«Мы тебя не убьем, если ты пообещаешь слетать к трем источникам с волшебной водой, и от каждого принести нам воды, чтобы мы смогли оживить хозяина.

Ворон согласился, и полетел сначала к источнику с мертвой водой, и принес в клюве королевичу, брызнул на него – и затянулись его раны. Потом полетел он к источнику здоровья – и стал королевич сильнее прежнего. А уж в последнюю очередь слетал он на источник с живой водой, брызнул на королевича – и очнулся тот ото сна смертного, и поднялся с земли.

Тогда отправился он вместе со зверями в город, и увидел, что там идут приготовления к большому пиру – принцессу выдавали замуж за извозчика, который якобы спас ее от змея морского.

Королевич прямиком пошел во дворец, нашел там извозчика и спросил:

«Есть ли у тебя какой-нибудь знак, что это ты убил змея и спас принцессу?»

«Нет у меня никакого знака, но это я ее освободил!»

«А у меня есть золотое кольцо принцессы и половинка ее платка, что она дала мне сразу после того, как я отсек все девять змеиных голов!»

И когда король увидел вещи своей дочки, он сразу понял, что королевич говорит чистую правду. Извозчика и лакея заковали в цепи и бросили в тюрьму, а королевич женился на королевне и получил в приданое половину земель своего тестя.

Вскоре после женитьбы охотился королевич в лесу, но ночь застала его, и он заблудился, и бродил среди деревьев, отыскивая дорожку, которая бы вывела его обратно к замку. Вскоре он увидел огонек, и когда подошел поближе, разглядел, что на поляне, возле костра, сложенного из хвороста и сухих листьев, сидит древняя старуха.

Королевич очень устал, и решил не блуждать долее в потемках. Он подошел к старухе и спросил, может ли провести ночь возле ее костра.

«Конечно, оставайся. Вот только я боюсь твоих зверей. Разреши мне усмирить их этим прутиком, а уж после того я совсем перестану их бояться», и королевич разрешил ей. Но как только старуха коснулась его зверей, как те обратились в камень, и то же случилось с королевичем.

Не прошло после этого много времени, как средний брат вернулся к распутью, где росли три березы. Вспомнив, что наказал им старший, он подошел, чтобы осмотреть стрелы, и увидел, что из-под стрелы старшего брата медленно сочится алая кровь. Средний королевич понял, что с его старшим братом что-то случилось, и поскакал на его поиски. Вскоре достиг он вместе со своими зверями королевства, которым управлял его старший брат, и где жила его молодая жена, и увидел, что все жители в горе и печали оттого, что их молодой король исчез.

Но когда они увидели среднего королевича и зверей возле него, то приняли его за своего молодого короля, и обрадовались, и рассказали, как повсюду его искали. Привели его к королю, но и тот решил, что это его зять. Только принцесса догадалась, что это не ее муж, поэтому попросила его пойти в лес вместе со зверями, и отыскать ее молодого супруга.

И отправился средний королевич в лес, и настигла его ночь. Увидел он между деревьев свет, и вышел на полянку среди деревьев, где возле огня сидела какая-то старуха. Средний королевич спросил, может ли он провести ночь возле ее огня, так как уже слишком поздно, чтобы возвращаться в город. И старуха ответила:

«Конечно, оставайтесь, вот только боюсь я ваших зверушек. Можно я усмирю их своим прутиком, чтобы страх покинул меня?»

И средний королевич разрешил ей сделать это, ибо не знал, что она была ведьмой, и через мгновение и звери, и средний королевич были обращены в камень.

Немного времени прошло, но вернулся к перепутью младший брат-королевич. Поглядел он на стрелы – а сразу из под двух кровь капает.

Заплакал он, и сказал:

«Горе мне, горе! Было у меня два брата, а теперь оба они умерли»

И отправился он тоже в то королевство, где правил его старший брат, и его верные звери побежали за ним. Когда он вошел в город, все люди подумали, что это вернулся их молодой король, и приняли его с великим почетом и радостью, и спрашивали, где же он пропадал так долго. Отвели его в королевский дворец, но и король не понял, что это не его молодой зять, а только его младший брат. Только королевна сразу узнала, что это не муж ее, и стала она упрашивать младшего брата разыскать ее молодого супруга.

Кликнул младший королевич своих зверей, и отправился в лес. Бродил он там, и то и дело прижимал ухо к земле, чтобы услышать своих братьев и их зверей, и слышал слабый звук, но не мог понять с какой стороны он доносится. Тогда он дунул в свой охотничий рог, и снова припал к земле, и показалось ему, что слышит он, как огонь горит.

И вскоре вышел он к лесному костру, возле которого сидела старуха. Он спросил у нее, может ли он заночевать возле ее огня, и старуха согласилась, только сказала, что он должен сначала позволить ей усмирить его зверей прутиком, потому что иначе она боится возле них ночевать.

Но королевич ответил:

«Нет, нельзя. Эти звери мои, и никто, кроме хозяина, не смеет коснуться их».

С этими словами он взял у ведьмы прутик и прикоснулся к своей лисице, и та превратилась в камень.

Тут он понял, что старуха была ведьмой, он обернулся к ней и сказал:

«Если не оживишь немедленно моих братьев и всех зверей, мой лев порвет тебя на части»

Ведьма испугалась, вытащила из кучи хвороста ветку дуба, сожгла ее, и пеплом посыпала камни. И в тот же момент вместо камней появились братья-королевичи, и все их звери были подле них.

Отправились они все втроем в город, и король никак не мог понять, который из них был его зятем, но выбежала королевна, и сразу кинулась на шею к своему мужу.

И была на их землях великая радость.

0

52

Четверка Кубков Сказочного Таро

Сказка о том, кто ходил страху учиться

Братья Гримм

Перевод Г. Петникова

http://tarot.indeep.ru/decks/fairytale/pics/cups_four.jpg

Было у отца двое сыновей. Старший был умен и толков, все у него ладилось, а младший был дурень: ничего как следует не понимал и к ученью был неспособен; посмотрят на него люди, бывало, и скажут:

- С этим придется отцу немало еще повозиться!

Если надо было что-нибудь сделать, то старший сын с делом всегда управится; но если отец велит ему что-нибудь принести, а время позднее или совсем к ночи, а дорога идет через кладбище или мимо какого-нибудь другого мрачного места, он всегда отвечал:

- Ох, батюшка, не пойду я туда, мне страшно! - потому что был он боязлив.

Или, бывало, вечером начнут рассказывать у камелька всякие такие небылицы, что у иного мороз по коже пробирает, и скажут подчас слушатели: "Ах, как страшно!", а младший сидит себе в углу, тоже слушает и никак ему невдомек, что это значит - страшно.

- Вот все говорят: "Мне страшно! Страшно!", а мне вот ничуть не страшно. Это, пожалуй, дело такое, в котором я тоже ничего не смыслю.

Однажды и говорит ему отец:

- Эй, послушай ты, там в углу! Ты вон, гляди, какой уже большой вырос и силы набрался, надо будет тебе тоже чему-нибудь научиться, чтобы хлеб себе зарабатывать. Видишь, как брат твой старается, а ты ни к чему не гож.

- Эх, батюшка, - ответил младший сын, - я бы охотно чему-нибудь научился; и раз уж на то пошло, то хотелось бы мне научиться, чтоб было мне страшно; в этом деле, видно, я еще ничего не смыслю.

Услыхал это старший брат, посмеялся и подумал: "Боже ты мой, какой, однако, у меня брат дурень, из него никогда ничего не получится; кто хочет чем-нибудь сделаться, должен быть изворотлив".

Вздохнул отец и говорит младшему сыну:

- Уж чему-чему, а страху ты должен научиться; но на хлеб себе этим вряд ли ты заработаешь.

А тут вскоре зашел к ним в гости пономарь. Стал ему отец на свою беду жаловаться и рассказал, что младший сын у него несмышленый - ничего не знает, ничему не учится.

- Вы только подумайте, спрашиваю я у него, чем ты хлеб себе зарабатывать хочешь, а он говорит: хотел бы я страху научиться.

- Если уж на то пошло, - ответил пономарь, - этому он мог бы у меня научиться; вы его только ко мне пришлите, а я уж его пообтешу как следует.

Отец остался этим доволен и подумал: "Вот все ж таки парня как-нибудь да пристрою".

И вот взял его пономарь жить у себя в доме, и должен был парень звонить в колокол. Спустя несколько дней разбудил его раз пономарь в полночь, велел ему встать, взобраться на колокольню и звонить в колокол.

"Уж теперь-то ты страху научишься", - подумал пономарь, а сам тайком пробрался на колокольню; и только парень взобрался наверх и успел повернуться, чтоб взяться за веревку от колокола, видит - стоит на лестнице, как раз напротив окошка, какая-то фигура в белом.

- Кто это? - крикнул он; но фигура в белом ничего не ответила и не двинулась, не шелохнулась.

- Отвечай, - закричал парень, - или убирайся прочь отсюда, здесь тебе по ночам делать нечего!

Но пономарь продолжал стоять и даже с места не сдвинулся, чтоб парень подумал, что это стоит привидение.

Крикнул парень второй раз:

- Чего тебе здесь надобно? Коли ты человек порядочный, то отвечай, а не то я сброшу тебя вниз с лестницы.

Тут пономарь подумал: "До этого дело, пожалуй, не дойдет", - он не проронил ни звука и стоял, точно вкопанный. Парень окликнул его в третий раз, но напрасно; тогда он подбежал и сбросил привидение с лестницы вниз, и покатилось оно с десяти ступенек, да так и осталось лежать в углу.

Отзвонил парень в колокол, вернулся домой и, ни слова не сказав, улегся в постель и продолжал себе спать дальше. Долго дожидалась своего мужа пономариха, а он все не возвращался. Наконец стало ей страшно, она разбудила парня и спрашивает:

- Не знаешь ли ты, куда это мой муж запропал? Ведь он на колокольню взобрался раньше тебя.

- Не знаю, - ответил парень, - но я видел, что кто-то стоял на лестнице напротив слухового окошка, ничего не отвечал, уходить не хотел, я и счел его за вора и сбросил вниз. Сходите туда да поглядите, не он ли это, а то мне, право, будет жалко.

Кинулась пономариха туда и нашла своего мужа; он лежал в углу и стонал, - сломал себе ногу.

Она принесла его с колокольни и бросилась, громко причитая, к отцу парня.

- А парень-то ваш, - сказала она, - большой беды наделал, сбросил моего мужа вниз с лестницы, и тот сломал себе ногу. Забирайте-ка вы от нас своего шалопая.

Испугался отец, прибежал туда и начал бранить сына:

- Что это у тебя за проделки такие, уж не сам ли черт тебе их внушил?

- Батюшка, - ответил сын, - да выслушайте меня, я-то вовсе тут не виноват. Пономарь стоял на колокольне ночью, как человек, замысливший недоброе дело; я не знал, кто это, и трижды просил его отозваться или уйти.

- Эх, - сказал отец, - будет мне с тобой одно только горе. Убирайся ты с моих глаз долой, я и знать тебя больше не хочу.

- Хорошо, батюшка, я охотно уйду, но вы уж погодите, пока наступит день; я тогда уйду от вас и пойду страху учиться - вот и обучусь ремеслу, что меня прокормить сможет.

- Учись себе чему хочешь, - сказал отец, - мне все равно. На тебе пятьдесят талеров, ступай с ними куда хочешь, да только не смей говорить никому, откуда ты родом и кто твой отец, а то мне за тебя стыдно будет.

- Ладно, батюшка, как вам будет угодно; а если вы от меня большего не требуете, то я выполню все как следует.

Только стало светать, сунул юноша в карман свои пятьдесят талеров и вышел на большую дорогу; шел он и все твердил про себя одно и то же: "Вот если б стало мне страшно! Вот если б стало мне страшно!"

Услыхал эти слова какой-то прохожий и подошел к нему. Прошли они некоторое время вместе и увидели виселицу, и говорит ему тот прохожий:

- Видишь, вон стоит дерево, а на нем семеро с дочкой заплечных дел мастера свадьбу справили и теперь летать обучаются. Садись-ка ты под этим деревом и как дождешься ночи, то и страху научишься.

- Ежели это все, - ответил парень, - то дело это нетрудное; раз я так скоро научусь страху, то ты получишь от меня за это пятьдесят талеров; только приходи ко мне утром пораньше.

Подошел парень к виселице, уселся под нею и стал сумерек дожидаться. Стало ему холодно, и он развел костер; но к полуночи поднялся такой холодный ветер, что, несмотря на костер, он никак не мог согреться. И начал ветер раскачивать повешенных, и они толкали один другого то туда, то сюда, и он подумал: "Я вот зябну внизу у костра, а каково же им там наверху мерзнуть да друг об дружку стукаться". А так как был он жалостлив, то приставил лесенку, взобрался на виселицу, отвязал всех одного за другим и стащил всех семерых вниз. Потом он раздул огонь, разгорелось пламя сильней, и он усадил всех вокруг костра греться. Сидели они, не двигаясь, и вдруг загорелась на них одежда. Тогда он говорит:

- Вы будьте с огнем поосторожней, а не то я вас вздерну опять на виселицу.

Но мертвецы ничего не слыхали, они молчали и не обратили внимания на то, что их лохмотья горят. Тут рассердился он и говорит:

- Ежели вы не будете осторожны, то я выручать вас не стану, а сгореть вместе с вами у меня нет никакой охоты, - и повесил их всех одного за другим опять. Потом он подсел к костру и уснул. Является на другое утро к нему тот прохожий получить с него пятьдесят талеров и говорит:

- Ну, теперь ты узнал, что такое страх?

- Нет, - ответил парень, - да откуда же мне было его узнать-то? Ведь те, что там наверху, и рта не раскрыли и такими дураками оказались, что сожгли все свои старые лохмотья.

Понял тогда прохожий, что пятидесяти талеров ему с него не получить, и сказал, уходя:

- Такого я еще ни разу на свете не видывал.

И отправился парень дальше своей дорогой и принялся снова про себя бормотать:

- Ах, если бы стало мне страшно! Ах, если бы стало мне страшно!

- Услыхал это один извозчик, который шел сзади него, и спрашивает:

- Кто ты такой?

- Не знаю, - ответил парень.

Начал извозчик его расспрашивать:

- А ты откуда?

- Не знаю.

- А кто твой отец?

- Этого мне говорить не велено.

- А что ж ты это все про себя бормочешь?

- Э-э, - ответил парень, - да я хотел, чтоб мне стало страшно, да никто не может меня этому научить.

- Не болтай глупостей, - сказал извозчик, - только ступай со мной, и уж я тебе докажу, что я это сделаю.

Отправился парень вместе с извозчиком. Подошли они под вечер к харчевне и решили в ней заночевать. Входит парень в комнату и говорит опять:

- Вот, если б стало мне страшно! Если б стало мне страшно!

Услыхал то хозяин харчевни, засмеялся и сказал:

- Если тебе этого так хочется, то случай для этого здесь, пожалуй, подвернется.

- Ах, помолчал бы ты лучше, - сказала хозяйка, - не один уж смельчак жизнью своей поплатился, и жаль мне красивых глаз, если они больше света не увидят.

Но парень ответил:

- Ежели это и вправду так трудно, то мне бы хотелось этому научиться, ведь ради этого я и отправился странствовать.

И он не давал хозяину покоя до тех пор, пока тот, наконец, не рассказал ему, что неподалеку находится заколдованный замок, где страху научиться уж наверняка можно, если парень только согласится провести там три ночи подряд. И обещал король тому, кто на это дело отважится, отдать дочь свою в жены; а королевна - самая красивая девушка, какая только есть на свете; и запрятаны в замке большие сокровища, которые стерегут злые духи; и если эти сокровища расколдовать, то сделают они бедняка богатым. И будто много людей побывало в том замке, но никто из них до сих пор назад не вернулся.

Пришел парень на другое утро к королю и говорит:

- Если будет дозволено, то хотелось бы мне очень провести три ночи в заколдованном замке.

Посмотрел на него король, и так как парень ему понравился, то сказал он:

- Вдобавок ты можешь попросить у меня еще три вещи, но это должны быть предметы неодушевленные; ты их можешь взять с собой в замок. Парень ответил:

- В таком случае я прошу дать мне огня, столярный станок и токарный вместе с резцом.

Король велел отнести все это днем для него в замок. С наступлением ночи поднялся парень туда, развел в комнате огонь, поставил рядом с собой столярный станок, а сам на токарный уселся.

- Ах, если б стало мне страшно! - сказал он. - Но, пожалуй, я и здесь страху не научусь.

Собрался он в полночь разворошить огонь, стал его раздувать, и вдруг в углу что-то закричало: "Мяу-мяу! Как нам холодно!"

- Эй вы, дураки, - крикнул парень, - чего кричите? Ежели вам холодно, то ступайте сюда, подсаживайтесь к огню и грейтесь.

И только он это сказал, как прыгнули к нему две громадные черные кошки, уселись рядом с ним по бокам и дико на него поглядели своими огненными глазами. Только они согрелись, и говорят:

- Приятель, а давай-ка в карты сыграем.

- Отчего ж не сыграть, - ответил парень, - но покажите-ка сперва мне ваши лапы.

И выпустили кошки свои когти.

- Э-э, - сказал он, - да какие у вас, однако, длинные когти! Постойте-ка, их надо будет сначала маленько пообстричь.

И он схватил кошек за шиворот, поднял их на столярный станок и крепко прикрутил им лапы.

- Я вас узнал по когтям, - сказал он, - и в карты играть у меня охота пропала.

Он убил их и выбросил за окошко в воду. Только угомонил он этих двух и хотел было подсесть опять к своему камельку, как вдруг появились из всех углов и закоулков черные кошки и черные псы на раскаленных цепях; их становилось всё больше и больше, и ему некуда было от них податься; они страшно кричали, наступали на огонь, разбросали его и хотели было его потушить.

Некоторое время он смотрел па это спокойно, но наконец это его разозлило, он схватил свой резец и крикнул: "Прочь отсюда, сволочь!" - и кинулся на них. Часть из них успела отскочить в сторону, а других он убил и выбросил в пруд. Потом он вернулся назад, раздул опять из искры огонек, и глаза стали у него смежаться: захотелось ему поспать. Оглянулся он - видит в углу большую кровать.

- Это как раз мне кстати, - сказал он и улегся в нее. Но только хотел он закрыть глаза, как начала кровать сама двигаться и покатилась по всему замку.

- Оно, пожалуй, ничего, - сказал он, - но лучше бы она остановилась.

Но кровать продолжала катиться, будто в нее запрягли шестерик лошадей, - через пороги и лестницы, то вниз, то вверх; и вдруг - гуп-гуп! - опрокинулась кровать вверх ножками, и словно какая гора на него навалилась. Но парень посбрасывал с себя одеяла и подушки, выбрался и сказал:

- Ну, пусть себе катается тот, у кого есть на это охота, - лег у своего очага и проспал до самого утра.

Наутро явился король и, увидев, что парень лежит на земле, подумал, что его погубили привидения и что он уже мертвый. И сказал король:

- А жалко мне парня-красавца.

Услыхал это парень, поднялся и говорит:

- Нет, до этого еще далеко!

Удивился король, обрадовался и спросил, что здесь с ним было.

- Все было хорошо, - ответил юноша, - одна ночь прошла, пройдут и две остальные.

Пришел парень к хозяину харчевни, а тот так и вытаращил глаза от изумления.

- Не думал я никак, - сказал он, - увидеть тебя в живых. Ну что, научился страху?

- Нет, - ответил тот, - все было попусту. Ах, если бы кто рассказал мне, что это такое!

На вторую ночь отправился парень опять в старый замок, подсел к камельку и завел снова свою старую песенку: "Если б стало мне страшно!" Наступила полночь, послышались шумы и стуки, сперва тихие, потом посильнее, потом опять стало тихо; и показалась, наконец, из трубы с громким воплем половина человека и рухнула прямо перед ним.

- Гей, - крикнул парень, - а где же другая половина? Этого мало!

Снова поднялся шум, все загрохотало, загремело, завыло, и вот выпала из трубы и другая половина.

- Постой, - сказал парень, - я сперва раздую для тебя огонек.

Раздул, оглянулся, видит - сомкнулись обе половины, и страшный человек уселся на его место.

- Такого уговору у нас не было, - сказал парень, - скамейка моя.

Хотел было человек его столкнуть, но парень не поддался, толкнул его со всей силы и уселся опять на свое место.

И выпало затем из трубы один за другим много еще таких же людей. Они притащили кости мертвецов и два черепа, расставили их и начали играть в кегли.

Захотелось и парню сыграть тоже, вот он и спрашивает:

- Послушайте-ка, вы, нельзя ли и мне с вами сыграть?

- Пожалуй, если деньги у тебя водятся.

- Денег достаточно, - сказал парень, - да кегли-то у вас недостаточно круглые.

Взял он черепа, поставил их на токарный станок, пообточил, и стали они покруглей.

- Так-то будут они лучше кататься, - сказал он. - Эге, теперь дело пойдет веселей!

Сыграл он с ними и проиграл немного денег. Но вот пробило двенадцать часов, и вмиг всё перед ним исчезло. Он улегся и спокойно уснул.

Приходит на другое утро король узнать, как там было дело.

- Ну, каково пришлось тебе на сей раз? - спросил он.

- Да я в кегли играл, - ответил парень, - и несколько геллеров проиграл.

- А разве тебе не было страшно?

- Да что вы, - сказал парень, - весело было. Эх, узнать бы мне только, что такое страх!

На третью ночь уселся парень опять на станок и с такой досадой говорит:

- Эх-х, если бы стало мне страшно!

А время уже подошло к ночи, и вот явилось шестеро громадных людей, они принесли погребальные носилки.

А парень и говорит:

- Ага, это, должно быть, мой двоюродный братец, что несколько дней тому назад умер, - и он поманил его пальцем и кликнул:

- Ступай сюда, братец, ступай!

Они опустили гроб на землю, парень подошел к нему и снял крышку: и лежал в нем мертвец. Пощупал парень ему лицо, и было оно как лед холодное.

- Погоди, - сказал он, - я тебя маленько обогрею, - подошел к очагу, согрел руку и положил ее мертвецу на лицо, но тот остался холодным. Тогда вытащил парень мертвеца из гроба, подсел к камельку, положил мертвеца к себе на колени и начал растирать ему руки, чтоб кровь разошлась по жилам. Но когда и это не помогло, то парню пришло в голову: "Если лечь с ним в постель вместе, то можно будет лучше его согреть", - и он перенес мертвеца на постель, укрыл его и улегся с ним рядом. Тут вскоре мертвец согрелся и задвигался. А парень и говорит:

- Вот видишь, братец, я тебя и отогрел!

Тут поднялся мертвец и крикнул:

- А теперь я тебя задушу!

- Что? - сказал парень. - Так-то ты меня хочешь отблагодарить? Раз так, то возвращайся опять к себе в гроб, - и он поднял мертвеца, бросил его в гроб и прикрыл крышкой; потом явилось шестеро человек и его унесли.

- Всё никак не становится мне страшно, - сказал парень, - этак, пожалуй, я за всю свою жизнь страху не научусь!

Тогда выступил вперед один из людей, он был ростом повыше остальных и на вид такой страшный; но был он стар, и была у него длинная седая борода.

- Ах ты, мальчишка! - крикнул он. - Ты скоро узнаешь, что такое страх, ты должен умереть.

- Не так-то уж скоро, - ответил парень, - ведь я-то должен сам при этом присутствовать.

- Нет, уж тебя я схвачу, - пригрозило страшилище.

- Потише, потише, нечего руки протягивать! Если ты силен, то и я не слабей тебя, а, может, и посильней буду.

- Это мы посмотрим,- сказал старик, - если ты посильнее меня, то я тебя отпущу; подходи, давай-ка померяемся!

И он повел его по темным переходам в кузницу, взял топор и одним махом вогнал наковальню в землю.

- Я сумею еще почище, - сказал парень, - и подошел к другой наковальне.

Старик, желая посмотреть, стал рядом, и белая его борода опустилась до самой земли. Тут схватил парень топор, расколол наковальню надвое и защемил заодно бороду старика.

- Вот ты и попался, - сказал парень, - теперь твой черед помирать. - Он схватил железный лом и кинулся с ним на старика. Начал старик стонать и просить над ним сжалиться и пообещал парню большие богатства. Вытащил тогда парень топор и отпустил старика.

Повел его старик опять в замок и показал ему в подземелье три сундука, полных золотом.

- Одна часть золота, - сказал он, - беднякам, другая - королю, а третья часть - тебе.

Между тем пробило двенадцать часов, и дух исчез, и парень остался один в потемках.

- Однако выбраться отсюда я, пожалуй, сумею, - сказал он и стал пробираться ощупью; нашел дорогу в комнату и уснул у своего очага.

Приходит утром король и спрашивает:

- Ну что, теперь-то ты страху научился?

- Нет, - ответил юноша, - да и что тут было? Побывал здесь мой покойный двоюродный братец, и приходил какой-то бородач, много денег мне указал в подземелье, но что такое страх, так мне до сих пор никто и не сказал.

И сказал король:

- Ты замок этот расколдовал и можешь теперь на моей дочери жениться.

- Это очень хорошо, - ответил парень, - но что такое страх, я так до сих пор и не знаю.

Вот принесли наверх из подземелья золото и отпраздновали свадьбу, но молодой король, как ни любил свою жену и как ни был ею доволен, все же всегда повторял:

- Если бы стало мне страшно, если бы стало мне страшно!

Наконец ей это надоело. И говорит раз служанка королеве:

- В этом деле я помогу, уж он страху научится.

Пошла она к ручью, что протекал в саду, и набрала полный ушат пескарей. Ночью, только молодой король уснул, стащила жена с него одеяло и вылила на него полный ушат холодной воды с пескарями, и начали маленькие рыбки прыгать и барахтаться по телу молодого короля, тут он проснулся да как закричит:

- Ой, милая жена, как мне страшно, как страшно! Да, теперь я уж знаю, что такое страх!

0

53

Пятерка Чаш Сказочного Таро

Обиталище винного погреба

Ирландская сказка

Перевод Shellir

http://tarot.indeep.ru/decks/fairytale/pics/cups_five.jpg

Наверное, есть еще на свете люди, что не слышали о МакКарти – одной из древнейших и чистейших ирландских семей, в жилах которых течет настоящая ирландская кровь – да не какая-нибудь жиденькая, а густая, как пахта. На юге до сих пор живет множество кланов этого рода – и просто МакКарти, и ригские МакКарти, и МакКарти из Маскерри, и все они славятся своим гостеприимством, открытостью и обходительностью.

Но ни один человек ни из рода МакКарти, ни из других родов, не мог сравниться в щедрости и гостеприимстве с Джастином МакКарти, что из Беллинакарти: ибо тот всякий раз выставлял на стол великое множество разных блюд и напитков, и радушно привечал всякого, кто готов был разделить с ним трапезу. Многие винные погреба постыдились бы так называться, если бы увидели погреб Джастина МакКарти: настолько он был велик, и так плотно заставлен винными бочками – маленькими, на пару галлонов, и небольшими, всего на четыре, и пузатыми дубовыми бочонками, галлонов на восемь или шестнадцать, и совсем уж огромными, на целых сорок два галлона, и если бы кто-то взялся их пересчитать, то это заняло бы куда больше времени, чем человек в состоянии остаться трезвым в таком замечательном месте.

И, без сомнения, многие люди думают, что у управляющего таким хозяйством нет и не может быть ни малейшего повода для жалоб и недовольства, и кто угодно согласился бы с ними, кроме тех, кто уже успел послужить управляющим в доме МакКарти, хотя ни один из них не сказал бы дурного слова о самом господине Джаспере.

«За нашим хозяином», сказали бы они, «нет и не может быть никакой вины. И если бы он смог найти хоть кого-нибудь, кто приносил бы из его погребов вино, то ни один из нас не ушел бы от господина Джаспера, и служил бы ему верой и правдой до конца наших дней»

«Это, конечно, странно», думал юный Джек Лири, парень, что вырос при конюшнях Беллинакарти и помогал конюхам ухаживать за лошадьми, а сверх того иногда выполнял мелкие поручения управляющего поместьем. «Это даже очень странно, что управляющие то и дело сменяют друг-друга, покидая самое уютное местечко, какое только можно себе вообразить, и все перед уходом говорят, что это все из-за винного погреба. Если бы хозяин, долгих ему лет жизни, согласился взять меня управляющим, уж я бы не стал ворчать и возмущаться, когда хозяину вздумается послать меня за вином в погреб»

И молодой Лири стал ждать случая, когда ему удастся показать хозяину, на что он способен.

Несколькими днями позже Джаспер МакКарти явился в конюшни ранее обычного, и стал звать конюха, чтобы тот оседлал лошадь, так как собирался съездить на псовую охоту. Но конюх не откликался, и тогда юный Джек Лири сам вывел любимую кобылу хозяина, Радугу, из ее стойла.

«Где Вильям?», спросил МакКарти.

«Простите, сэр?» сказал Джек и МакКарти повторил вопрос.

«Ах, Вильям, ваша светлость! Ну, признаться, вчера вечером он чуточку перебрал»

«Где это он раздобыл, чем напиться? С того момента, как Томас отказался у меня служить, ключ от винного погреба всегда был у меня в кармане, и уж я бы точно узнал, спускался ли кто-нибудь за выпивкой»

«Во многом знании многие печали, господин, но я все же скажу вам, что ваш повар поделился с ним виски из своих запасов. Однако…», продолжал он, исполняя одновременно перед хозяином шутовской поклон: ухватив себя правой рукой за прядь волос, он дернул свою голову к самой земле, в то время как его левая нога, выставленная вперед, прочертила на земле полукруг и оказалась позади. «Однако, хоть и печально знание, могу ли я задать вашей светлости один вопрос?»

«Говори, Джек», сказал МакКарти.

«Не требуется ли вашей светлости толковый управляющий?»

«Нужен, если у тебя есть кто-нибудь на примете», ответил хозяин, ободряюще улыбаясь. «Вот только где найти человека, который бы не боялся спускаться в мои погреба?»

«Неужели дело только в винном погребе?», спросил Джек. «Тогда, черт возьми, и я сам отлично бы подошел вам на эту должность».

«Никак ты предлагаешь мне свои услуги в качестве дворецкого?», изрядно удивившись спросил МакКарти.

«Точно так, хозяин», ответил Джек, впервые за весь разговор поднимая глаза от земли.

«Ну что ж, мне кажется, что парень ты добрый и честный, и поэтому я дам тебе шанс попробовать».

«Дай вам бог долгих лет жизни и да сохранит он ее и ради ваших слуг тоже!», с благодарностью сказал Джек и еще раз поклонился, а после того, как его хозяин поехал прочь, он еще долго стоял возле конюшен и рассеянно смотрел ему вслед. Но мало-помалу он напустил на себя важный вид:

«Джек Лири», сказал он сам себе. «Неужели тот самый Джек, что и раньше? Нет, не тот! Я теперь мастер Джон, управляющий!» И, придя к этому выводу, он побежал из конюшен к кухне.

Следующий эпизод не имеет отношения к моей истории, однако являет читателю поучительнейший урок о том, как меняет человека внезапный переход из «никто» в «кто-то». По дороге Джеку попался его любимый пес и верный друг, Бран, который кинулся к хозяину, чтобы тот почесал его за ушами, но Джек только пнул его и крикнул: «Убирайся с дороги, тварь!». Да и память Джека, похоже, сильно повредилась от того, что его назначили управляющим, иначе чем еще можно объяснить, что он напрочь забыл милое личико кухарки Пегги, чье сердце штурмовал еще неделю назад, предлагая купить ей обручальное колечко и норовя подкрепить свою решимость жениться жаркими поцелуями в губы?

Когда Джаспер МакКарти вернулся с охоты, он позвал к себе нового управляющего.

«Джек», сказал он, «Я верю, что ты парень честный, поэтому вот тебе ключи от моих кладовых и погребов. Я пригласил господ, с которыми был нынче на охоте, отобедать со мной, и я надеюсь, что они окажутся вполне довольны не только обедом, но и винами, что ты подашь к столу»

У новоиспеченного «мастера Джона» всегда был острый глаз, и был он весьма ловким парнем, поэтому он сразу же аккуратно расстелил скатерти, расставил тарелки и разложил ножи и вилки в точности так, как это делал предыдущий управляющий, так что хоть он и не был знаком со всякими тонкостями, но для первого раза справился с подготовкой к обеду весьма неплохо.

Не стоит, однако, забывать, что в доме сельского ирландского сквайра, а особенно после охоты, когда собирается чисто мужская компания, не очень-то обращают внимания на тонкости этикета и сервировки, хотя в другом обществе и в другой обстановке таким мелочам уделялось бы куда более пристальное внимание.

За исключением некоторых из гостей господина МакКарти (достойнейших и великолепнейших господ!), которые уделили пристальное внимание ямайскому и антигуанскому рому, и некоторых других, что отдали должное старому ирландскому виски, все прочие гости единодушно решили, что портвейн и кларет, поданные на щедрый хозяйский стол, - лучшее дополнение к такому великолепному обеду.

Время шло уже к полуночи, когда господин МакКарти трижды позвонил в колокольчик – это означало, что ему и гостям требуется еще вино, и Джек, хоть и не без некоторых колебаний, отправился в погреб за новой порцией.

Роскошь ледников для хранения продуктов была в те времена еще неведома на юге Ирландии, но любой здравомыслящий человек скажет вам, что прохладное вино лучше на вкус и дольше хранится. Еще дедушка господина МакКарти, который расширял и улучшал свои владения, знал об этом, и поэтому по его приказу винный погреб вырубили прямо в твердой и прохладной скале, на которой высился замок. Туда вела крутая каменная лестница, по сторонам которой в стену уходили узкие проходы, которые следовало бы назвать щелями (так уж там все было построено), и выглядели они довольно страшно, даже если спускаться вниз со свечой в руках. Впрочем, если бы спускающийся нес с собой десяток свечей, то это не улучшило бы дела, потому что эти щели в любом случае оставались темными, и чем ярче был свет на ступенях, тем гуще казалась их тьма.

Собрав всю свою решимость, новый дворецкий отправился вниз, сжимая в правой руке фонарь и ключ от погреба, а в левой – корзину, достаточно большую, чтобы сложить в нее запас бутылок с вином на весь вечер. Он без помех дошел до двери, но когда вставил огромный старинный ключ в замочную скважину и повернул его, ему показалось, что из погреба доносится странный смех, да такой, что пустые бутылки, стоящие перед дверью в погреб, начали звякать друг об друга, и если Лири еще мог решить, что смех ему почудился, то бутылки дрожали и звякали прямо у него перед носом.

Лири подождал минутку, с удивлением оглядываясь вокруг, а потом взялся за ключ и решительно повернул его в замке, да с такой силой, будто сам сомневался, что у него это получится. В то же самый миг дверь распахнулась и со страшным стуком ударилась о стену, и если бы подвал не был вырублен прямо в скале, наверняка затрясся бы весь дом.

Невозможно рассказать, что там увидел бедный управляющий, потому что он и сам не вполне отчетливо это помнил, но повару с утра рассказал, что сначала он услышал рев, будто ревел обезумевший бык, а потом все бутылки, и бочонки, и огромные бочки стали раскачиваться вперед и назад с небывалой силой, так что казалось, что они вот-вот разлетятся на куски, и он захлебнется в вине.

Когда Лири вернулся к хозяину, он застал и его, и всех его гостей в изрядном нетерпении.

«Почему ты так задержался?», сердито спросил МакКарти, «И где вино? Я уже битых полчаса звоню, чтобы ты принес его сюда!»

«Вино – в погребе, насколько мне известно, сэр», дрожа, сказал Джек. «Надеюсь, что не разлилось ни капли».

«Что это ты там бормочешь, глупец?», воскликнул МакКарти, сердясь еще больше. «Почему же ты не прихватил вина с собой?»

Но Джек только дико поглядел на хозяина и глухо застонал.

«Господа», обратился МакКарти к гостям, «это уже, пожалуй, чересчур. Когда я приглашу вас на обед в следующий раз, я надеюсь, что мы встретимся уже под крышей другого дома, так как я не желаю долее оставаться в этом поместье, где я не только не могу получить ни капли вина из собственных погребов, но даже не имею никакой возможности заставить управляющих выполнять свои обязанности. Я долго думал о возможном отъезде из Беллинакарти, и наконец решил, что завтра, с Божьим благословением, я покину эти места. Но сегодня вы мы с вами все же выпьем, потому что сейчас я сам схожу в погреб за вином».

Сказав это, он вышел из-за стола, взял ключ и фонарь у своего оцепеневшего слуги, который глядел на него пустыми глазами, и пошел вниз по узким ступенькам, что, как уже говорилось выше, вели к погребам.

Когда он подошел к двери, он увидел, что она открыта, и из-за нее доносится шум, будто мыши или крысы скребутся меж бочек, а минутой позже разглядел маленького человечка, примерно шести дюймов ростом, что сидел, оседлав бочонок с самым старым и лучшим портвейном, и держал на плече большую рюмку. Подняв фонарь повыше, господин МакКарти с удивлением разглядывал малютку: на нем был длинный красный ночной колпак, короткий кожаный плащ, сбившийся на одну сторону, чулки нежно-голубого цвета, такие длинные, что закрывали его ноги почти полностью, туфли с большими серебряными пряжками и на высоченных каблуках (возможно, он носил такие туфли из тщеславия, чтобы казаться повыше). Его личико было похоже на сморщенное печеное яблочко, а его ярко-красный нос на кончике был фиолетовым, как спелая слива. Глаза поблескивали,

Как капли

Сладчайшей росы

В ночь полнолуния.

а рот кривился в довольной усмешке.

«А, негодяй!», закричал господин МакКарти, «Наконец-то ты мне попался! Отчего ты нарушаешь покой моих винных погребов?»

«А верно ли, господин», ответил малютка невпопад, косясь на МакКарти одним хитрющим глазом, а другим поглядывая на рюмку. «что ты завтра переезжаешь? Неужели ты думаешь, что малыш Кларикон Нэдженин останется тут совсем один?»

«О! Если ты отправишься вместе со мной, мастер Нэдженин, то в моем переезде не будет ровным счетом никакого смысла».

С этими словами МакКарти наполнил бутылками большую корзину, которую Лири в ужасе бросил перед дверью, запер погреб и вернулся к своим гостям.

И после этого случая господин МакКарти всегда сам ходил в собственные погреба за вином, потому что малютка Нэдженин относился с уважением только к законному владельцу поместья. Несмотря на эти труды, достойный лорд Беллинакарти дожил в своем родовом гнезде до преклонных лет, и повсюду шла слава о веселых пирушках, что то и дело устраивались в его доме, и об отличнейших винах, что на них подаются. Но незадолго до того, как господин МакКарти умер, эти самые пирушки почти полностью опустошили его погреба, и так как никто не позаботился о пополнении винных запасов, гости к хозяину малютки Нэдженина стали захаживать все реже и реже, пока гостеприимство и щедрость Джастина МакКарти не перешло окончательно в разряд легенд.

Говорят также, что маленький дух Нэдженин так близко к сердцу принял опустошение винных погребов, что стал неаккуратным и небрежным, и что иногда его, стенающего и одетого в лохмотья, видели слоняющимся без дела возле дома.

Другие же говорят, что малютка стал башмачником, и утверждают, что сами видели его за работой, и даже слышали, как он при этом насвистывает – весело, что твой дрозд ясным майским утром. Он сидел в тени большущего кувшина с элем – да, кувшин был много больше, чем сам Нэдженин, - и одет был вполне прилично и добротно, вот только выглядел сильно постаревшим.

Но только одно можно сказать с уверенностью: еще никому до сей поры не удалось перехитрить его, и никому не посчастливилось ни поймать малютку, ни тем более завладеть его волшебным кошельком, в котором, как известно, никогда не переводятся монеты.

0

54

Шесть Чаш Сказочного Таро

Гензель и Гретель

Братья Гримм

Перевод Г. Петникова

http://tarot.indeep.ru/decks/fairytale/pics/cups_six.jpg

Жил на опушке дремучего леса бедный дровосек с женой и двумя детьми: мальчика звали Гензель, а девочку Гретель. Жил дровосек впроголодь; и наступила однажды в той земле такая дороговизна, что ему не на что было купить даже кусок хлеба. Вот как-то вечером лежит он в кровати, не спит, а всё с боку на бок переворачивается, вздыхает и, наконец, говорит жене:

- Что теперь будет с нами? Как нам детей прокормить, нам и самим-то есть нечего!

- А знаешь что, - отвечала жена, - заведём завтра утром детей пораньше в лес, в самую чащу; разведём там костёр и дадим им по кусочку хлеба. А сами пойдём на работу и оставим их одних. Не найти им дороги обратно - вот мы от них и избавимся.

- Нет, жена, - говорит дровосек, - этого я не сделаю: ведь сердце у меня не камень, не могу я детей бросить одних в лесу. Нападут на них дикие звери и съедят их.

- Ну и дурак! - говорит жена. - Придётся нам тогда всем четверым с голоду пропадать, и тебе останется только одно - гробы сколачивать. - И она донимала его до тех пор, пока он с ней не согласился.

- А всё-таки жалко мне моих бедных детей! - сказал дровосек.

Дети от голода не могли заснуть и слышали всё, что говорила мачеха отцу. Заплакала Гретель горькими слезами и говорит Гензелю:

- Бедные мы с тобой, бедные! Видно, нам теперь пропадать придётся!

- Тише, Гретель, не горюй! - сказал Гензель. - Я уж что-нибудь придумаю.

И вот, когда родители уснули, он встал, надел свою курточку, отворил дверь в сени и тихо выбрался на улицу. На небе ярко светил месяц. Белые камешки во дворе блестели под его лучами, словно денежки. Гензель нагнулся и набил ими полный карман. Потом он вернулся домой и говорит Гретель:

- Утешься, милая сестрица, спи себе теперь спокойно! - И с этими словами он снова улёгся в постель.

Чуть только начало светать, пришла мачеха и стала будить детей.

- Вставайте, лентяи! Нужно идти в лес за дровами. - Потом дала им по кусочку хлеба и сказала: - Этот хлеб будет вам на обед. Смотрите только, сейчас его не ешьте, больше вы ничего не получите.

Взяла Гретель весь хлеб и спрятала себе под фартук. Гензелю ведь некуда было спрятать хлеб, у него карман был набит камешками. Потом они все отправились в лес. Идут они, а Гензель всё останавливается и назад оглядывается. Говорит ему отец:

- Что ты, Гензель, всё оборачиваешься и отстаёшь? Иди-ка поскорее.

- Я, батюшка, - отвечал Гензель, - всё на свою белую кошечку посматриваю. Сидит она на крыше и так жалостно смотрит на меня, словно прощается.

- Не болтай глупости, - сказала мачеха, - вовсе это не твоя кошечка, это белая труба на солнце блестит.

А Гензель вовсе не на кошечку смотрел, а доставал из кармана блестящие камешки и бросал их на дорогу.

Вот пришли они в самую чашу леса, и дровосек сказал:

- Ну, дети, собирайте хворост, а я костёр разведу, чтобы вы не озябли.

Набрали Гензель и Гретель целую кучу хворосту. Когда огонь хорошо разгорелся, мачеха говорит:

- Ну, дети, ложитесь теперь у костра да отдохните как следует, а мы пойдём в лес дрова рубить. Когда кончим работу, вернёмся за вами.

Сели Гензель и Гретель у костра, а в полдень они съели свой хлеб. Они всё время слышали стук топора и думали, что это где-нибудь недалеко работает отец. А постукивал-то вовсе не топор, а сухой сук, который отец подвязал к старому дереву. Сук раскачивало ветром, он ударялся о ствол и стучал. Сидели они так, сидели, от усталости у них стали закрываться глаза, и они крепко уснули. Когда они проснулись, в лесу было уже совсем темно. Заплакала Гретель и говорит:

- Как нам теперь найти дорогу домой?

- Погоди, - утешал её Гензель, - вот взойдёт месяц, станет светлее, мы и найдём дорогу.

И верно, скоро взошёл месяц. Взял Гензель Гретель за руку и пошёл от камешка к камешку - а блестели они, словно денежки, и указывали детям дорогу. Всю ночь шли они, а на рассвете пришли к отцовскому дому и постучались в дверь. Открыла мачеха дверь, видит - стоят перед ней Гензель и Гретель, и говорит:

- Ах вы, скверные дети, что вы так долго в лесу отсыпались? А мы уже думали, что вы вовсе не хотите назад возвращаться.

Обрадовался отец, увидя детей. Тяжело ему было бросать их одних в лесу. Но вскоре опять наступили голод и нужда, и в доме дровосека нечего стало есть. И вот услыхали дети, как мачеха ночью, лёжа в постели, говорила отцу:

- У нас опять уже всё съедено, осталось только полкраюхи хлеба, а потом уж нам конец! Надо отделаться от детей - заведём их в лес подальше, чтобы не найти им дороги назад! Иного выхода у нас нету.

Тяжко стало на сердце у дровосека, и он подумал: "Уж лучше бы мне последним куском с детьми поделиться". Но жена и слышать об этом не хотела, стала его бранить да попрекать. Недаром говорится: плохое начало не к доброму концу. Уступил он раз, пришлось ему и сейчас уступить.

А дети не спали и слышали весь их разговор. Когда отец с мачехой заснули, встал Гензель с постели и хотел пойти во двор, чтобы набрать камешков, как в прошлый раз. Но мачеха заперла дверь, и Гензель не смог выйти из хижины. Он стал утешать свою сестрицу и говорит:

- Не плачь, Гретель, спи спокойно, увидишь, что мы не пропадём.

Рано утром мачеха разбудила их и дала им по куску хлеба, он был ещё меньше, чем в прошлый раз. Пошли они в лес, а Гензель по дороге крошил хлеб в кармане, останавливался и бросал хлебные крошки на дорогу. Говорит ему отец:

- Что ты, Гензель, всё останавливаешься да оглядываешься? Иди-ка поскорее.

- Я, батюшка, - отвечал Гензель, - на своего белого голубка смотрю. Сидит он на крыше и на меня так жалостно смотрит, словно прощается.

- Не болтай глупости, - говорит ему мачеха. - Вовсе это не твой голубок, это белая труба блестит на солнце.

А Гензель всё бросал и бросал на дорогу хлебные крошки. Завела мачеха детей еще глубже в лес, где они ещё ни разу не были. Развели опять большой костёр, и говорит мачеха:

- Сидите здесь, детки, а как устанете, поспите маленько. А мы пойдём в лес дрова рубить и к вечеру, когда кончим работу, придём за вами.

Когда наступил полдень, Гретель поделилась своим куском хлеба с Гензелем, ведь он-то свой хлеб по дороге раскрошил. Потом они уснули. Вот уж и вечер прошёл, но никто за бедными детьми не приходил. Проснулись они - а в лесу уже тёмная ночь. Стал Гензель утешать сестрицу:

- Погоди, Гретель, вот скоро луна взойдёт, мы и отыщем дорогу по хлебным крошкам.

Когда взошла луна, отправились они искать дорогу. Искали её, искали, но так и не нашли. Тысячи птиц летают в лесу и в поле - и они все их поклевали. Говорит Гензель Гретель: "Мы уж как-нибудь найдём дорогу", но они её не нашли. Шли они целую ночь и весь день с утра до вечера, но никак не могли выбраться из лесу. Дети сильно проголодались: ведь кроме ягод, которые они собирали по дороге, у них не было ни куска во рту. Устали они так, что еле-еле ноги передвигали, прилегли под деревом и заснули.

Наступило уже третье утро с тех пор, как покинули они отцовскую избушку. Пошли они дальше. Идут и идут, а лес всё глубже и темней, и если б не подоспела помощь, они выбились бы из сил. Вот наступил полдень, и дети заметили на ветке красивую белоснежную птичку. Сидит себе и поёт, да так хорошо, что дети остановились и заслушались. Умолкла птичка, взмахнула крыльями и полетела перед ними, и пошли они за ней следом, пока, наконец, не добрались до избушки, где птичка уселась на крыше. Подошли дети ближе, видят - избушка-то не простая: она вся из хлеба сделана, крыша у неё из пряников, а окошки - из сахара. Говорит Гензель:

- Вот мы сейчас и поедим на славу. Я примусь за крышу, она, должно быть, очень вкусная.

Вытянулся Гензель во весь рост и отломил кусочек крыши, чтобы попробовать, какая она на вкус, а Гретель стала лакомиться окошками. Вдруг послышался изнутри чей-то тоненький голосок:

- Кто там ходит под окном? Кто грызёт мой сладкий дом?

Отвечают дети:

- Это гость чудесный,

Ветер поднебесный! -

а сами снова едят. Пришлась крыша Гензелю очень по вкусу, и он оторвал от неё большой кусок, а Гретель выломала целое круглое стекло из сахара и, усевшись около избушки, стала его уплетать. Вдруг открывается дверь, и выходит оттуда старая-престарая старуха, опираясь о костыль. Испугались Гензель и Гретель, и все лакомства из рук выронили. Покачала старуха головой и говорит:

- Эй, милые детки, как вы сюда попали? Ну, заходите ко мне, я вам зла не сделаю.

Взяла она обоих за руки и повела в свою избушку. Принесла она угощение - молоко с оладьями, посыпанными сахаром, яблоки и орехи. Потом она постелила им две красивые постельки и накрыла их белыми одеялами. Улеглись Гензель и Гретель и подумали: "Мы, наверное, попали в рай".

Но старуха только притворялась такой доброй, а на самом деле это была злая ведьма, что подстерегала детей, а избушку из хлеба построила для приманки. Если какой-нибудь ребёнок попадал ей в руки, она его убивала, варила в котле и съедала, и это было для неё самое большое лакомство. Глаза у неё были, как у всех ведьм, красные, и видели плохо, но зато у них нюх тонкий, как у зверей, и они чуют близость человека. Когда Гензель и Гретель подходили к её избушке, она злобно захохотала и сказала с усмешкой: "Вот они и попались! Теперь уж им от меня не уйти!" Рано утром, когда дети ещё спали, она встала, посмотрела, как они спокойно спят да какие у них пухлые и румяные щёчки, и сказала про себя: "Вот это будет лакомый кусочек!" Схватила Гензеля своей костлявой рукой, унесла его в хлев и заперла его за решётчатой дверью - пусть себе кричит сколько хочет, ничто ему не поможет! А потом разбудила Гретель и говорит:

- Вставай скорее, лентяйка! Иди принеси воды и свари своему брату что-нибудь повкусней, вон сидит он в хлеву. Я хочу, чтобы стал он пожирнее, тогда я его съем.

Горько заплакала Гретель. Но что было делать, пришлось ей исполнять приказание злой ведьмы. И вот готовила она для Гензеля самые вкусные блюда, а самой ей доставались одни лишь объедки. Каждое утро ковыляла старуха к хлеву и говорила:

- Ну-ка, Гензель, протяни мне свой палец, я хочу посмотреть, жирненький ли ты.

А Гензель взял и протянул ведьме вместо пальчика косточку. Ведьма плохо видела, пощупала косточку и удивлялась, отчего это Гензель не жиреет. Так прошло четыре недели, а Гензель всё не жирел. Надоело старухе ждать, и крикнула она девочке:

- Эй, Гретель, наноси скорее воды! Жирного или тощего, всё равно я Гензеля завтра утром заколю и сварю.

Ох как горевала бедная сестрица, когда пришлось ей таскать воду! Слезы так и текли у неё по щекам.

- Лучше бы нас растерзали дикие звери в лесу, тогда мы хоть вместе бы погибли!

- Ну, нечего хныкать! - крикнула старуха. - Теперь тебе ничего не поможет.

Рано поутру Гретель должна была встать, выйти во двор, повесить котёл с водой и развести огонь.

- Сначала мы испечём хлеб, - сказала старуха, - я уже истопила печь и вымесила тесто. - И толкнула бедную Гретель к самой печи, откуда так и полыхало большое пламя. - Ну, полезай в печь, - сказала ведьма, - да погляди, хорошо ли она натоплена, не пора ли хлебы сажать?

Полезла было Гретель в печь, а старуха в это время хотела закрыть её заслонкой, чтобы Гретель зажарить и съесть. Но Гретель догадалась, что затевает старуха, и говорит:

- Да я не знаю, как это сделать, как мне туда пролезть?

- Вот глупая гусыня, - сказала старуха, - смотри, какое большое устье, и я-то могла бы туда залезть, - и она взобралась на шесток и просунула голову в печь.

Тут Гретель как толкнёт ведьму, да так, что та очутилась прямо в самой печи. Потом Гретель прикрыла печь железной заслонкой и заперла на задвижку. У-ух, как страшно завыла ведьма! Но Гретель убежала, и проклятая ведьма сгорела дотла.

Бросилась Гретель поскорей к Гензелю, открыла хлев и крикнула:

- Выходи, Гензель, мы спасены! Старая ведьма в печке сгорела!

Выскочил Гензель из хлева, словно птица из клетки, когда ей откроют дверку. Как обрадовались они, как кинулись друг другу на шею, как прыгали от радости и целовались! Теперь им нечего уже было бояться, и вот вошли они в ведьмину избушку и видят - стоят там всюду по углам ларцы с жемчугами и драгоценными каменьями.

- Ну, это будет, пожалуй, получше наших камешков, - сказал Гензель и набил ими полные карманы.

А Гретель говорит:

- Мне тоже хочется что-нибудь домой принести, - и насыпала их полный передник.

- А теперь бежим поскорей отсюда, - сказал Гензель, - ведь нам надо выбраться из ведьминого леса.

Прошли они так часа два и подошли, наконец, к большому озеру.

- Не перебраться нам через него, - говорит Гензель, - не видать нигде ни лавочки, ни моста.

- Да и лодочки не видно, - ответила Гретель, - но вон плывёт белая уточка; если я её попрошу, она поможет нам переправиться на другой берег.

И кликнула Гретель уточке:

- Нету мостика нигде,

Ты свези нас по воде!

Подплыла уточка, Гензель сел на неё и позвал сестрицу, чтобы она села вместе с ним.

- Нет, - ответила Гретель, - уточке будет слишком тяжело. Пускай перевезёт она сначала тебя, а потом и меня.

Добрая уточка так и сделала. Они счастливо переправились на другой берег и прошли дальше. А там лес показался им совсем знакомым, и, наконец, они увидели издали отцовский дом. Тут дети пустились бежать, влетели в комнату и бросились отцу на шею. С той поры, как отец бросил детей в лесу, не было у него ни минуты радости, а жена его умерла. Раскрыла Гретель передник, и рассыпались по комнате жемчуга и драгоценные камни, а Гензель выбрасывал их из кармана целыми пригоршнями. И настал конец их нужде и горю, и зажили они счастливо и хорошо.

0

55

Семерка Чаш Сказочного Таро

Серебряное блюдечко да наливное яблочко

Русская сказка

http://tarot.indeep.ru/decks/fairytale/pics/cups_seven.jpg

Жили-были старик и старуха. Было у них три дочери. Старшая и средняя дочки - нарядницы, затейницы, а третья - молчаливая скромница. У старших дочерей сарафаны пестрые, каблуки точеные, бусы золоченые. А у Машеньки сарафан темненький, да глазки светленькие. Вся краса у Маши - русая коса, до земли падает, цветы задевает. Старшие сестры - белоручки, ленивицы, а Машенька с утра до вечера все с работой: и дома, и в поле, и в огороде. И грядки полет, и лучину колет, коровушек доит, уточек кормит. Кто что спросит, все Маша приносит, никому не молвит слова, все сделать готова.

Старшие сестры ею помыкают, за себя работать заставляют. А Маша молчит.

Так вот и жили. Как-то раз собрался мужик везти сено на ярмарку. Обещает дочерям гостинцев купить. Одна дочь просит:

- Купи мне, батюшка, шелку на сарафан.

Другая дочь просит:

- А мне купи алого бархату.

А Маша молчит. Жаль стало ее старику:

- А тебе что купить, Машенька?

- А мне купи, родимый батюшка, наливное яблочко да серебряное блюдечко.

Засмеялись сестры, за бока ухватились.

- Ай да Маша, ай да дурочка! Да у нас яблок полный сад, любое бери, да на что тебе блюдечко? Утят кормить?

- Нет, сестрички. Стану я катать яблочко по блюдечку да заветные слова приговаривать. Меня им старушка обучила за то, что я ей калач подала.

- Ладно, - говорит мужик, - нечего над сестрой смеяться! Каждой по сердцу подарок куплю.

Близко ли, далеко ли, мало ли, долго ли был он на ярмарке, сено продал, гостинцев купил. Одной дочери привез шелку синего, другой бархату алого, а Машеньке серебряное блюдечко да наливное яблочко. Сестры рады-радешеньки. Стали сарафаны шить да над Машенькой посмеиваться:

- Сиди со своим яблочком, дурочка...

Машенька села в уголок горницы, покатила наливное яблочко по серебряному блюдечку, поет-приговаривает:

- Катись, катись, яблочко наливное, по серебряному блюдечку, покажи мне и города и поля, покажи мне леса, и моря, покажи мне гор высоту и небес красоту, всю родимую Русь-матушку.

Вдруг раздался звон серебряный. Вся горница светом залилась: покатилось яблочко по блюдечку, наливное по серебряному, а на блюдечке все города видны, все луга видны, и полки на полях, и корабли на морях, и гор высота, и небес красота: ясно солнышко за светлым месяцем катится, звезды в хоровод собираются, лебеди на заводях песни поют. Загляделись сестры, а самих зависть берет. Стали думать и гадать, как выманить у Машеньки блюдечко с яблочком. Ничего Маша не хочет, ничего не берет, каждый вечер с блюдечком забавляется. Стали ее сестры в лес заманивать:

- Душенька-сестрица, в лес по ягоды пойдем, матушке с батюшкой землянички принесем.

Пошли сестры в лес. Нигде ягод нету, землянички не видать. Вынула Маша блюдечко, покатила яблочко, стала петь-приговаривать:

- Катись, яблочко, по блюдечку, наливное по серебряному, покажи, где земляника растет, покажи, где цвет лазоревый цветет.

Вдруг раздался звон серебряный, покатилось яблочко по блюдечку, наливное по серебряному, а на блюдечке все лесные места видны. Где земляника растет, где цвет лазоревый цветет, где грибы прячутся, где ключи бьют, где на заводях лебеди поют.

Как увидели это злые сестры - помутилось у них в глазах от зависти. Схватили они палку суковатую, убили Машеньку, под березкой закопали, блюдечко с яблочком себе взяли.

Домой пришли только к вечеру. Полные кузовки грибов-ягод принесли, отцу с матерью говорят:

- Машенька от нас убежала. Мы весь лес обошли - ее не нашли; видно, волки в чаще съели. Говорит им отец:

- Покатите яблочко по блюдечку, может, яблочко покажет, где наша Машенька.

Помертвели сестры, да надо слушаться. Покатили яблочко по блюдечку - не играет блюдечко, не катится яблочко, не видно на блюдечке ни лесов, ни полей, ни гор высоты, ни небес красоты.

В ту пору, в то времечко искал пастушок в лесу овечку, видит - белая березонька стоит, под березкой бугорок нарыт, а кругом цветы цветут лазоревые. Посреди цветов тростник растет.

Пастушок молодой срезал тростинку, сделал дудочку. Не успел дудочку к губам поднести, а дудочка сама играет, выговаривает:

- Играй, играй, дудочка, играй, тростниковая, потешай ты молодого пастушка. Меня, бедную, загубили, молодую убили, за серебряное блюдечко, за наливное яблочко.

Испугался пастушок, побежал в деревню, людям рассказал.

Собрался народ, ахает. Прибежал тут и Машенькин отец. Только он дудочку в руки взял, дудочка уж сама поет-приговаривает:

- Играй, играй, дудочка, играй, тростниковая, потешай родимого батюшку. Меня, бедную, загубили, молодую убили, за серебряное блюдечко, за наливное яблочко.

Заплакал отец:

- Веди нас, пастушок молодой, туда, где ты дудочку срезал.

Привел их пастушок в лесок на бугорок. Под березкой цветы лазоревые, на березке птички-синички песни поют.

Разрыли бугорок, а там Машенька лежит. Мертвая, да краше живой: на щеках румянец горит, будто девушка спит.

А дудочка играет-приговаривает:

- Играй, играй, дудочка, играй, тростниковая. Меня сестры в лес заманили, меня, бедную, загубили, за серебряное блюдечко, за наливное яблочко. Играй, играй, дудочка, играй тростниковая. Достань, батюшка, хрустальной воды из колодца царского.

Две сестры-завистницы затряслись, побелели, на колени пали, в вине признались.

Заперли их под железные замки до царского указа, высокого повеленья.

А старик в путь собрался, в город царский за живой водой.

Скоро ли, долго ли - пришел он в тот город, ко дворцу пришел.

Тут с крыльца золотого царь сходит. Старик ему земно кланяется, все ему рассказывает.

Говорит ему царь:

- Возьми, старик, из моего царского колодца живой воды. А когда дочь оживет, представь ее нам с блюдечком, с яблочком, с лиходейками-сестрами.

Старик радуется, в землю кланяется, домой везет скляницу с живой водой.

Лишь спрыснул он Марьюшку живой водой, тотчас стала она живой, припала голубкой на шею отца. Люди сбежались, порадовались. Поехал старик с дочерьми в город. Привели его в дворцовые палаты.

Вышел царь. Взглянул на Марьюшку. Стоит девушка, как весенний цвет, очи - солнечный свет, по лицу - заря, по щекам слезы катятся, будто жемчуг, падают.

Спрашивает царь у Марьюшки:

- Где твое блюдечко, наливное яблочко?

Взяла Марьюшка блюдечко с яблочком, покатила яблочко по блюдечку, наливное по серебряному. Вдруг раздался звон-перезвон, а на блюдечке один за одним города русские выставляются, в них полки собираются со знаменами, в боевой строй становятся, воеводы перед строями, головы перед взводами, десятники перед десятками. И пальба, и стрельба, дым облако свил - все из глаз сокрыл.

Катится яблочко по блюдечку, наливное по серебряному. А на блюдечке море волнуется, корабли, словно лебеди, плавают, флаги развеваются, пушки палят. И стрельба, и пальба, дым облако свил - все из глаз сокрыл.

Катится яблочко по блюдечку, наливное по серебряному, а на блюдечке все небо красуется; ясно солнышко за светлым месяцем катится, звезды в хоровод собираются, лебеди в облаке песни поют.

Царь на чудеса удивляется, а красавица слезами заливается, говорит царю:

- Возьми мое наливное яблочко, серебряное блюдечко, только помилуй сестер моих, не губи их за меня.

Поднял ее царь и говорит:

- Блюдечко твое серебряное, ну а сердце - золотое. Хочешь ли быть мне дорогой женой, царству доброй царицей? А сестер твоих ради просьбы твоей я помилую.

Устроили они пир на весь мир: так играли, что звезды с неба пали; так танцевали, что полы поломали. Вот и сказка вся...

0

56

Восьмерка Чаш Сказочного Таро

Братец и сестрица

Братья Гримм

Перевод Г. Петникова

http://tarot.indeep.ru/decks/fairytale/pics/cups_eight.jpg

Взял братец сестрицу за руку и говорит:

- С той поры, как мать у нас умерла, нету нам на свете радости: каждый день нас мачеха бьет, а когда мы к ней подходим, толкает нас ногами. И едим мы одни лишь сухие корки, что от стола остаются; собачонке и то под столом лучше живется - ей бросит она иной раз хороший кусок. Боже мой, если б узнала о том наша мать! Давай уйдем вместе с тобой куда глаза глядят, будем бродить по свету.

И они ушли из дому. Целый день брели они по лугам, по полям, по горам; а когда пошел дождь, сестрица сказала:

- Это плачут заодно и господь и наши сердца!

Под вечер зашли они в дремучий лес и так устали от голода, горя и долгого пути, что забрались в дупло дерева и уснули.

Они проснулись на другое утро, когда солнце стояло уже высоко на небе и своими лучами горячо прогревало дупло. И сказал тогда братец:

- Сестрица, мне хочется пить, - если б знать, где тут ручеек, я бы пошел напиться. Мне кажется, где-то вблизи журчит вода.

Братец поднялся, взял свою сестрицу за руку, и они стали искать ручеек. Но злая мачеха была ведьмой. Она видела, что дети ушли, и прокралась за ними тайком, как умеют это делать ведьмы, и заколдовала все родники лесные. И вот, когда они нашли родничок, что прыгал, сверкая, по камням, и захотел братец из него напиться, услыхала сестрица, как родничок, журча, говорил:

- Кто из меня напьется, тот тигром обернется!

И крикнула сестрица:

- Братец, не пей, пожалуйста, из него воды, а не то диким зверем обернешься и меня разорвешь.

Братец не стал пить из этого родничка, хотя ему очень хотелось, и сказал:

- Я потерплю, пока найдем другой родничок.

Пришли они к другому роднику, и услыхала сестрица, что и этот тоже говорил:

- Кто из меня напьется, тот волком обернется!

И крикнула сестрица:

- Братец, не пей, пожалуйста, из этого родника, а не то обернешься волком и меня съешь.

Братец не стал пить и сказал:

- Я подожду, пока мы придем к другому роднику, - вот уж тогда я напьюсь, что бы ты мне ни говорила: мне очень хочется пить.

Пришли они к третьему роднику. Услыхала сестрица, как он, журча, говорил:

- Кто из меня напьется, диким козлом обернется! Кто из меня напьется, диким козлом обернется!

Сестрица сказала тогда:

- Ах, братец, не пей ты, пожалуйста, воды из этого родника, а не то диким козлом обернешься и в лес от меня убежишь.

Но братец стал у ручья на колени, нагнулся и напился воды. И только коснулись первые капли его губ, как сделался он вмиг диким козленком.

Заплакала сестрица над своим бедным заколдованным братцем, и козлик тоже заплакал; и сидел он рядышком с нею и был такой грустный-грустный. И сказала девочка:

- Успокойся, мой миленький козлик, я тебя никогда не оставлю.

И она сняла свою золотую подвязку, надела ее на шею козлику, нарвала осоки и сплела из нее мягкую веревку. Она привязала козлика за веревку и повела его вместе с собой дальше, и шла всё глубже и глубже, в самую чащу лесную.

Шли они долго-долго и подошли, наконец, к маленькой избушке. Заглянула девочка в избушку - видит: она пустая. И подумала девочка: "Вот здесь можно будет и поселиться". Она собрала для козлика листья и мох, сделала ему мягкую подстилку и каждое утро выходила собирать разные коренья, ягоды и орехи; и приносила козлику мягкой травы и кормила его с рук, и был козлик доволен и весело прыгал около нее. К вечеру, когда сестрица уставала, она читала молитву, клала свою голову на спину козлику - была она ей вместо подушки - и засыпала. И если бы можно было вернуть братцу его человеческий образ, то что за чудесная жизнь была бы у них!

Вот так и жили они одни в лесной чаще некоторое время. Но случилось, что как раз на ту пору затеял король в этом лесу большую охоту. И трубили среди леса охотничьи рога, раздавался собачий лай, веселый посвист и улюлюканье егерей.

Козлик все это слышал, и захотелось ему побывать на охоте.

- Ах, - сказал он сестрице, - отпусти меня в лес на охоту, я дольше вытерпеть не в силах. - И он долго ее упрашивал, пока, наконец, она согласилась.

- Но смотри, - сказала она ему, - к вечеру возвращайся. От недобрых охотников дверь в избушке я запру, а чтоб я тебя узнала, ты постучись и скажи: "Сестрица, впусти меня", а если ты так не скажешь, то дверь я тебе не открою.

Вот выскочил козлик в лес, и было ему так приятно и весело гулять на приволье! Только увидел король со своими егерями красивого козлика, пустились они за ним в погоню, но нагнать его не могли; они думали, что вот-вот поймают его, а он скакнул в густую заросль и пропал у них на глазах.

Между тем стало уже смеркаться. Подбежал козлик к избушке, постучался и говорит:

- Сестрица, впусти меня. - И открылась перед ним маленькая дверь, вскочил козлик в избушку и отдыхал всю ночь на мягкой подстилке.

На другое утро охота началась снова; и когда козлик заслышал большой охотничий рог и улюлюканье егерей, он забеспокоился и сказал:

- Сестрица, открой дверь, отпусти меня в лес погулять.

Открыла сестрица дверь и сказала:

- Но к вечеру, смотри, возвращайся и скажи: "Сестрица, впусти меня".

Как увидел король со своими егерями опять козлика с золотою повязкой на шее, все помчались за ним в погоню, но козлик был очень проворен и быстр. Гонялись за ним егеря целый день напролет и только к вечеру его окружили. Один из них ранил его в ногу, начал козлик прихрамывать, не смог бежать так быстро, как прежде. Тогда прокрался за ним следом один из егерей до самой избушки и услышал, как козлик говорил: "Сестрица, впусти меня!" - и видел, как дверь перед ним отворилась и тотчас закрылась опять. Охотник все это хорошо приметил, вернулся к королю и рассказал о том, что видел и слышал. И сказал король:

- Завтра еще раз выедем на охоту.

Сильно испугалась сестрица, увидев, что ее козлик ранен. Она обмыла ему кровь, приложила к ране разные травы и сказала:

- Ступай полежи, милый мой козлик, и рана твоя заживет.

Но рана была небольшая, и наутро у козлика и следа от нее не осталось. И когда он услышал в лесу опять веселые звуки охоты, он сказал;

- Невмочь мне дома сидеть, хочу погулять я в лесу; меня никто не поймает, не бойся. Заплакала сестрица и сказала:

- Нет, уж теперь они тебя убьют, и останусь я здесь одна в лесу, покинута всеми. Нет, не пущу я тебя нынче в лес.

- А я здесь тогда от тоски погибну, - ответил ей козлик. - Как заслышу я большой охотничий рог, так ноги сами и бегут у меня.

Что тут было делать сестрице? С тяжелым сердцем она открыла ему дверь, и козлик, здоровый и веселый, ускакал в лес.

Увидел его король и говорит егерям:

- Уж теперь гоняйтесь за ним целый день до самой ночи, но смотрите, чтоб никто из вас его не ранил.

И вот, только солнце зашло, говорит король егерю:

- Ну, ступай покажи, мне эту лесную избушку.

Тогда он подошел к маленькой двери, постучался и сказал:

- Дорогая сестрица, впусти меня.

Открылась дверь, и король вошел в избушку; видит- стоит там девушка красоты несказанной. Испугалась девушка, увидав, что это вошел не козлик, а какой-то чужой человек, и на голове у него золотая корона. Но король ласково на нее поглядел, протянул ей руку и сказал:

- Хочешь, пойдем со мной в замок, и будешь ты моей милой женой.

- Ах, я согласна, - ответила девушка, - но козлик должен идти со мной, я его никогда не оставлю.

- Хорошо, - сказал король, - пускай он останется на всю жизнь при тебе, и будет ему всего вдосталь.

А тут подскочил и козлик; и сестрица привязала его за веревку из осоки и вывела из лесной избушки.

Посадил король девушку на коня и привез ее в свой замок; там отпраздновали они свадьбу с большой пышностью. Стала она теперь госпожой королевой, и они жили счастливо вместе долгие годы, а козлика холили и кормили, и он прыгал по королевскому саду.

Но злая мачеха, из-за которой детям выпало на долю бродить по свету, решила, что сестрицу разорвали, пожалуй, в лесу дикие звери, а козлик убит охотниками. Когда она услыхала, как они счастливы и что живется им так хорошо, в сердце у нее зашевелились зависть и злоба, и они не давали ей покоя, и она думала только о том, как бы опять накликать на них беду.

А была ее родная дочка уродлива, как темная ночь, и была она одноглазой. Стала она попрекать свою мать:

- Ведь стать королевой полагалось бы мне.

- Ты уж помолчи, - сказала старуха и стала ее успокаивать: - придет время, я все сделаю, что надо.

Прошел срок, и родила королева на свет прекрасного мальчика; а на ту пору был король как раз на охоте. Вот старая ведьма приняла вид королевской служанки, вошла в комнату, где лежала королева, и говорит больной:

- Королева, идите купаться, уж ванна готова, купанье вам поможет и прибавит сил; идите скорей, а то вода остынет.

Ведьмина дочь была тут же рядом; и отнесли они ослабевшую королеву в ванную комнату, опустили ее в ванну, заперли дверь на ключ, а сами убежали. Но они развели в ванной такой адский огонь, что молодая красавица-королева должна была вот-вот задохнуться.

Сделав это, старуха взяла свою дочку, надела на нее чепец и уложила ее в постель вместо королевы. И сделала она ее похожей на королеву, только не могла она приставить ей второй глаз. Но чтоб король этого не заметил, пришлось ее положить на ту сторону, где у нее не было глаза.

Воротился вечером король домой и, услыхав, что королева родила ему сына, сильно обрадовался, и ему захотелось пойти проведать свою любимую жену и поглядеть, что она делает. Но старуха закричала:

- Ради бога, задвиньте скорей полог, королеве смотреть на свет еще трудно, ее тревожить нельзя.

Король вернулся назад, не зная о том, что в постели лежит самозванная королева.

Наступила полночь, и все уже спали; и вот увидела мамка, сидевшая в детской у колыбели - она одна только в доме не спала, - как открылись двери и в комнату вошла настоящая королева. Она взяла на руки из колыбели ребенка и стала его кормить грудью. Потом она взбила ему подушечку, уложила его опять в колыбельку и укрыла одеяльцем. Но не забыла она и про козлика, заглянула в угол, где он лежал, и погладила его по спине. Потом она тихонько вышла через дверь; мамка на другое утро спросила стражу, не заходил ли кто ночью в замок, но сторожа ответили:

- Нет, мы никого не видали.

Так являлась она много ночей подряд и ни разу при этом не обмолвилась словом. Мамка каждый раз ее видела, но сказать о том никому не решалась.

Так прошло некоторое время, но вот однажды королева ночью заговорила и молвила так:

- Как мой сыночек? Как козлик мой?

Явлюсь я дважды и не вернусь домой.

Мамка ей ничего не ответила, но когда королева исчезла, мамка пришла к королю и обо всем ему рассказала.

Король сказал:

- Ах, боже мой, что же это значит? Следующую ночь я сам буду сторожить возле ребенка.

Он пришел вечером в детскую, а в полночь явилась опять королева и сказала:

- Как мой сыночек? Как козлик мой?

Приду я однажды и не вернусь домой.

И она ухаживала за ребенком, как делала это всегда, а потом снова ушла. Король не осмелился заговорить с нею, но и следующую ночь он тоже не спал. И она снова спросила:

- Как мой сыночек? Как козлик мой?

Теперь уж больше я не вернусь домой.

И не мог король удержаться, он бросился к ней и сказал:

- Значит, ты моя милая жена!

И она ответила:

- Да, я твоя жена, - и в тот же миг по милости божьей она ожила и стала опять здоровой, румяной и свежей, как прежде.

Потом она рассказала королю о злодействе, что совершила над ней злая ведьма вместе со своей дочкой.

Тогда король велел привести их обеих на суд, и был вынесен им приговор. Ведьмину дочь завели в лес, где ее разорвали дикие звери, а ведьму взвели на костер, и ей пришлось погибнуть лютою смертью. И когда остался от нее один только пепел, козлик опять обернулся человеком, и сестрица и братец стали жить да поживать счастливо вместе.

0

57

Девятка Сказочного Таро

Кот в сапогах

Ш. Перро в обработке Я. Сокола

Русский текст Галины Лепилиной

http://tarot.indeep.ru/decks/fairytale/pics/cups_nine.jpg

Жил-был старый мельник, и было у него три сына. Когда мельник умер, он оставил сыновьям в наследство все свое небогатое имущество: мельницу, осла и кота. Старшему досталась мельница, среднему – осел, ну а младшему пришлось взять себе кота..

– Это добро в самый раз для тебя, – смеялись старшие братья, которые никогда не упускали случая подразнить младшего.

– Не слушай их, хозяин, – мяукнул кот. – Я, конечно, не мельница и не осел, но и не какой-то там обыкновенный кот. Я не могу молоть зерно, таскать тяжести, как осел, но зато ловкости и проворства мне не занимать. Купи мне только пару сапог да дай мешок и, вот увидишь, вскоре ты заживешь так, как раньше и не мечтал. – Его хозяин удивился, но просьбу кота выполнил.

Кот тут же натянул на задние лапы сапоги, насыпал в мешок овса, закинул его за плечи и отправился на охоту. В лесу он раскрыл мешок, бросил его на землю, а сам скрылся в зарослях.

Долго ждать ему не пришлось. К мешку прискакал любопытный заяц, принюхался и, в конце концов, влез в него, чтобы полакомиться овсом. А кот только того и ждал. Он выскочил из зарослей, затянул мешок и, взвалив его на плечи, отправился в королевский замок.

Надо сказать, что король той страны был большой любитель вкусно поесть. А еще он очень любил деньги. Ради чего-нибудь вкусного и ради блестящей монеты он мог забыть обо всем на свете. Кот отвесил ему глубокий поклон:

– Ваше величество, мой благородный хозяин в знак почтения прислал вам этого зайца. Соблаговолите принять...

– Принимаю, принимаю. А как же зовут твоего господина?

– Маркиз де Карабас, ваше величество.

– Скажи маркизу, что он доставил мне большую радость.

Кот раскланялся, как настоящий дворянин, и отправился в обратный путь.

– Вернулся, бездельник, – с упреком сказал ему сын мельника, вздохнул и снова лег на травку греться на солнышке.

Кот ни словом не обмолвился хозяину о своих подвигах.

На следующий день он снова отправился с мешком на охоту. На этот раз ему удалось поймать двух жирных куропаток.

Король просиял, увидев очередной и такой приятный подарок. Глотая слюнки, он сказал:

- Ах, какой же достойный человек твой хозяин!

– Истинно так, ваше величество, – подтвердил кот. – Достойный и очень богатый.

Несколько недель подряд кот продолжал носить королю то куропаток, то зайцев. Но своему голодному и исхудавшему хозяину, который все так же лежал и грелся на солнышке, он ничего об этом не говорил.

Однажды кот встретил во дворце принцессу, писаную красавицу.

– Ax! – воскликнула прекрасная принцесса и захлопала в ладоши от восторга. – Кот в сапогах! Какие удивительные существа есть на белом свете. Как бы я хотела познакомиться с хозяином такого чуда!

Кот взглянул на принцессу и смекнул: “Прекрасная жена для моего хозяина!”

– Что может быть проще, ваше высочество, – сказал он громко. – Вы найдете его завтра на прогулке там, где мельницы. Он ходит туда каждый день и считает, что нет лучшего места для раздумий.

– Отец, давайте навестим маркиза де Карабаса! – стала умолять принцесса.

Король кивнул в знак согласия, радуясь, что наконец-то сможет познакомиться с маркизом. А кот побежал во весь дух к мельнице.

– Ну, что там опять? – спросил, просыпаясь, сын мельника.

– Завтра, хозяин, твоя жизнь изменится. Всё, что от тебя требуется, – это только искупаться в реке.

– Не видел я еще, чтобы купание в реке как-то меняло жизнь. Ну, вообще-то, я не прочь искупаться.

На следующее утро сын мельника в сопровождении кота отправился на речку купаться. Только он влез в воду, как кот схватил его одежду и спрятал в кустах.

В этот момент на дороге появилась королевская карета. Кот выскочил на дорогу и закричал во все горло:

– Спасите! Помогите! Маркиз де Карабас тонет!

Услыхав его вопли, король приказал остановиться.

– Скорее, отец, мы должны помочь! – выглянув из кареты, воскликнула принцесса.

– Эй, гвардейцы! – позвал король. – Вытащите маркиза из воды!

Гвардейцы поспешили за котом к берегу реки.

Сын мельника не на шутку испугался, когда двое верзил стали силой тащить его из реки, где он нежился в теплой воде.

Слуги короля обшарили все кусты на берегу, но так и не нашли одежду юноши. Король приказал принести ему свой шелковый камзол. Сын мельника сначала было отказывался, но расшитая золотом одежда так ему понравилась, что он с удовольствием облачился в королевский наряд.

– Прошу вас, маркиз, – сказал король, приглашая его в карету, где сидела прекрасная принцесса.

Сын мельника остолбенел, но без лишних слов сел в карету. Через минуту карета, громыхая, покатила дальше по полям и лугам, принадлежавшим великану-людоеду, который жил в замке, окруженном крепостной стеной.

Кот не терял времени и что было духу помчался впереди кареты в сторону луга, где в поте лица трудились жнецы.

– Уважаемые жнецы, – вежливо обратился к ним кот, – сейчас здесь будет проезжать король, и если вы не скажете, что эти луга принадлежат маркизу де Карабасу, то ваш хозяин, злой людоед, велит отрубить вам головы.

Прежде чем удивленные жнецы успели ответить, подъехала королевская карета.

– Скажите, – спросил король, – чьи это луга вы косите?

– Маркиза де Карабаса! – дружным хором ответили жнецы. Король одобрительно воскликнул:

– Какие прекрасные угодья у вас, маркиз!

А остолбеневший сын мельника, которому все больше нравилась роль богатого маркиза, только и смог сказать:

– Ну, да!

Тем временем кот отправился прямо в замок людоеда. С кошачьей ловкостью он перепрыгнул через каменную стену и пробрался в замок.

Людоед сидел за большим столом, уставленным разными яствами. Увидев кота в сапогах, он чуть не выронил бокал вина.

– Ты кто такой? – удивленно спросил он.

– Вы никогда не видели кота в сапогах? – дерзко спросил кот.

– Как ты смеешь, негодник! Я еще не такие чудеса видывал!

– А сами-то вы можете превратиться в кого-нибудь?

– Ха-ха-ха! Я могу превратиться в кого угодно и во что угодно.

– Говорят, что вы не можете превратиться в зверя, который больше вас, например в льва.

Не успел кот произнести эти слова, как людоед превратился в огромного льва с лохматой гривой. У кота от страха душа ушла в сапоги, но он преодолел его и сказал:

– А вот другие уверяют, что вы не можете превратиться во что-нибудь маленькое, например в мышь.

Страшный лев исчез, а на его месте появилась маленькая мышка. А коту только это и было нужно – в мгновение ока он догнал мышь, поймал ее и съел.

В это самое время во двор замка въехала королевская карета. Кот поспешил навстречу высоким гостям. Распахнув дверцы кареты, он учтиво поклонился.

– Приветствую вас, ваше величество, в замке маркиза де Карабаса!

Трудно сказать, кто больше онемел от изумления при этих словах: король или сын мельника, который уже вообще ничего не понимал.

– Какой великолепный замок! – воскликнул восхищенный король. – Я очень рад, что нашел в вашем лице верного друга, маркиз.

– Ну, да, – только и смог ответить сын мельника.

– Позвольте пригласить вас на ужин, – заявил тут кот в сапогах. И он отвел гостей к столу, заставленному яствами.

В конце ужина король, наевшись до отвала и осушив изрядное число бокалов с вином, сказал:

– Ну, дорогой маркиз, я вижу, что вы и в самом деле достойный человек. Я с радостью отдам вам свою дочь в жены.

Принцесса захлопала в ладоши от счастья – молодой, красивый, да к тому же богатый маркиз ей очень нравился. А кот зажмурил глаза и замурлыкал от удовольствия.

Вскоре они и свадьбу сыграли. Так сын мельника женился на принцессе и сделался принцем. Все они жили долго и счастливо, особенно кот, который стал придворным министром и гордо расхаживал по дворцу в высоких сапогах.

А когда сына мельника иногда спрашивали, как он достиг таких богатств и почестей, он отвечал только:

– Ну-у... – и прибавлял: – Спросите у моего кота.

0

58

Десять Чаш Сказочного Таро

Счастливое семейство

Г. - Х. Андерсен

Перевод А. Ганзен

http://tarot.indeep.ru/decks/fairytale/pics/cups_ten.jpg

Самый большой лист у нас, конечно, лист лопуха: наденешь его на животик - вот тебе и передник, а положишь в дождик на головку - зонтик! Такой большущий этот лопух! И он никогда не растет в одиночку, а всегда уж где один, там и много, - такое изобилие! И вся эта роскошь - кушанье для улиток! А самих улиток, белых, больших, кушали в старину важные господа; из улиток приготовлялось фрикасе, и господа, кушая его, приговаривали: "Ах, как вкусно!" Они и вправду воображали себе, что это ужасно вкусно. Так вот, эти большие белые улитки ели лопухи, потому и стали сеять лопух.

Была одна старая барская усадьба, где уж давно не ели улиток, и они все повымерли. А лопух не вымер; он себе все рос да рос - его ничем нельзя было заглушить; все аллеи, все грядки заросли лопу-хом, так что и сад стал не сад, а лопушиный лес; никто бы и не догадался, что тут был прежде сад, если бы кое-где не торчали еще то яблонька, то сливовое деревцо. Вот в этом-то лопушином лесу и жила последняя пара старых-престарых улиток.

Они и сами не знали, сколько им лет, но отлично помнили, что прежде их было много, что они очень старинной иностранной породы и что весь этот лес был насажен исключительно для них и для их родичей. Старые улитки ни разу не выходили из своего леса, но знали, что где-то есть что-то, называющееся "барскою усадьбой"; там улиток варят до тех пор, пока они не почернеют, а потом кладут на серебряное блюдо. Что было дальше, они не знали. Не знали они тоже и даже представить себе не могли, что такое значит свариться и лежать на серебряном блюде; знали только, что это было чудесно и, главное, аристократично! И ни майский жук, ни жаба, ни дождевой червяк - никто из тех, кого они спрашивали, ничего не мог сказать об этом: никому еще не приходилось быть сваренным и лежать на серебряном блюде!

Что же касается самих себя, то улитки отлично знали, что они, старые белые улитки, самые знатные на свете, что весь лес растет только для них, а усадьба существует лишь для того, чтобы они могли свариться и лежать на серебряном блюде.

Жили улитки тихо, мирно и очень счастливо. Детей у них не было, и они взяли на воспитание улитку из простых. Приемыш их ни за что не хотел расти - он был ведь обыкновенной, простой породы, но старикам, особенно улитке-мамаше, все казалось, что он заметно увеличивается, и она просила улитку-папашу, если он не видит этого так, ощупать раковину малютки! Папаша щупал и соглашался с мамашей.

Раз шел сильный дождь.

- Ишь, как барабанит по лопуху! - сказал улитка-папаша.

- И какие крупные капли! - сказала улитка-мамаша. - Вон как потекли вниз по стебелькам! Увидишь, как здесь будет сыро! Как я рада, что у нас и у сынка нашего такие прочные домики! Нет, что ни говори, а ведь нам дано больше, чем кому другому на свете! Сейчас видно, что мы первые в мире! У нас с самого рождения есть уже свои дома, для нас насажен целый лопушиный лес! А хотелось бы знать, как далеко он тянется и что там за ним?

- Ничего! - сказал улитка-папаша. - Уж лучше, чем у нас тут, и быть нигде не может; я по крайней мере лучшего не ищу.

- А мне, - сказала улитка-мамаша, - хотелось бы попасть в усадьбу, свариться и лежать на серебряном блюде. Этого удостаивались все паши предки, и, уж поверь, в этом есть что-то возвышенное!

- Усадьба, пожалуй, давно разрушилась, - сказал улитка-папаша, - или вся заросла лопухом, так что людям и не выбраться оттуда. Да и к чему так спешить? А ты вот вечно спешишь, и сынок наш туда же за тобой. Ведь он уж третий день все ползет вверх по стебельку; просто голова кружится, как поглядишь!

- Ну, не ворчи на него! - сказала улитка-мамаша. - Он ползет осторожно. Он, наверно, будет нам утехой, а ведь нам, старикам, больше и жить не для чего. Только подумал ли ты, откуда нам взять ему жену? Что, по-твоему, там, дальше, в лопухе, не найдется кого-нибудь из нашего рода?

- Черные улитки без домов есть, конечно, - сказал улитка-папаша, - но ведь это же простонародье! Да и много они о себе думают! Можно, впрочем, поручить это дело муравьям: они вечно шныряют взад да вперед, точно за делом, и, уж верно, знают, где надо искать жену для нашего сынка.

- Знаем, знаем одну красавицу из красавиц! - сказали муравьи. - Только, навряд ли она подойдет вам - она ведь королева!

- Это не беда! - сказали старики. - А есть ли у нее дом?

- Даже дворец! - сказали муравьи. - Чудеснейший муравейник с семьюстами ходов!

- Благодарим покорно! - сказала улитка-мамаша. - Сыну нашему не с чего лезть в муравейник! Если у вас нет на примете никого получше, то мы поручим дело комарам: они летают и в дождь и в солнышко и знают лопушиный лес вдоль и поперек.

- У нас есть невеста для вашего сына! - сказали комары. - Шагах в ста отсюда на кустике крыжовника сидит в своем домике одна маленькая улитка. Она живет одна-одинешенька и как раз в таком возрасте, что может выйти замуж. Всего в ста человеческих шагах отсюда!

- Так пусть она явится к нему! - сказали старики. - У него целый лопушиный лес, а у нее всего-навсего один кустик!

За улиткой-невестой послали. Она отправилась в путь и благополучно добралась до лопухов на восьмой день путешествия. Вот что значит чистота породы.

Отпраздновали свадьбу. Шесть светляков светили изо всех сил; вообще же свадьба была очень тихая: старики не любили шума. Зато улитка-мамаша сказала чудеснейшую речь. Папаша не мог, он был так растроган! И вот старики отдали молодым во владение весь лопушиный лес, сказав при этом, как они и всю жизнь свою говорили, что лучше этого леса нет ничего на свете и что, если молодые будут честно и благородно жить и плодиться, то когда-нибудь им или их детям доведется попасть в усадьбу: там их сварят дочерна и положат на серебряное блюдо!

Затем старики вползли в свои домики и больше уже не показывались, - они заснули.

А молодые улитки стали царствовать в лесу и оставили после себя большое потомство. Попасть же в усадьбу и лежать на серебряном блюде им так и не удалось! Поэтому они решили, что усадьба совсем разрушилась, а все люди на свете повымерли. Никто им не противоречил, - значит, так оно и было. И вот дождь барабанил по лопуху, чтобы позабавить улиток, а солнце сияло, чтобы зеленел их лопух, и они были счастливы, счастливы! И вся их семья была счастлива, - так-то!

0

59

Туз Мечей Сказочного Таро

Ю-Кунь и Дракон

Китайская сказка

Перевод пересказа Г. Бедненко

http://tarot.indeep.ru/decks/fairytale/pics/swords_ace.jpg

Тринадцатый император Китая однажды устроил состязание, чтобы решить, кто достоит быть капитаном его императорской гвардии. После многих испытаний осталось всего три претендента, младшего из которых звали Ю-Кунь. Он был любимцем народа, потому что был стройным, прямым и уверенным. Последнее испытание состояло в стрельбе из лука, а цель была выставлена таким образом, что она качалась на ветру и попасть в нее было очень сложно. Двое более старших соперников Ю-Куня попали в цель, но не слишком хорошо, они не попали в центр. А когда Ю-Кунь взял лук и прицелился, то мишень прямо ходуном заходила под порывами ветра. Один из соперников предложил подождать, пока ветер не стихнет, но второй из них, по имени Е-Шнь настоял на том, чтобы Ю-Кунь стрелял. И тот попал в цель, и прямо в центр той самой мишени. Тогда Е-Шень тут же изменил свое мнение и заявил, что это нечестно, потому что ветер помог Ю-Куню попасть прямо в "яблочко"... Но Ю-Кунь не получил вожделеемую должность, но народ полюбил его еще больше.

Е-Шень был на самом деле демоном и ему очень хотелось навредить Ю-Куню. Он принял облик предсказателя судьбы и заявил, что лучшее, что он умеет, это предсказывать день смерти человека. Он сразу стал очень популярным и знаменитым, но его это мало беспокоило, потому что он хотел отомстить Ю-Куню.

Однажды сильно заболел слуга Ю-Куня и юноша скрипя сердце (он предчувствовал неладное) пошел к предсказателю за ответом. Е-Шень сообщил, что слуга совершенно обречен, но и сам Ю-Кунь не избегнет гибели, если во всем не подчинится Е-Шеню. Пошел Ю-Кунь домой, а там его слуга мертвым лежит. Но он не пошел обратно к Е-Шеню.

На следующий день Ю-Кунь обошел всех оружейников и купил лучший меч, который только можно было достать за деньги или по приязни. Также он облачился в великолепнейшие доспехи.

На следующую ночи Ю-Куня атаковали демоны. Первый явился в виде вихря и закричал, что убьет Ю-Куня, но тот размахнулся и ударил мечом, и отлетела отрубленная голова чудовища, и оказалась бумажной фигуркой. После этого все замерло, а потом атака началась вновь. И небо потряс гром, а демон, пришедший убить Ю-Куня сам оказался хорошим мечником и они бились, пока Ю-Кунь не вонзил ему меч прямо в сердце. И тогда демон превратился в груду глиняных обломков.

Ю-Кунь закричал "Я не уступлю!" и стал храбро и уверенно ожидать новой атаки. Зазвучал звон гонга и земля заколебалась у него под ногами и семиголовое чудовище вошло к нему в комнату. В каждой руке оно держало по окровавленному мечу. Но храбрый Ю-Кунь сумел поразить в сердце и это чудовище. Так он убил Е-Шеня, который пришел к нему в обличье дракона. И демон умер.

Ю-Кунь услышал крики, выглянул и понял, что множества народа собралось под его окнами и все ждут, чем закончится услышав шум сражения. И когда они увидили живого Ю-Куня, то обрадовались. И приехал посланник от императора и назначаил Ю-Куня капитаном Императорской гвардии.

0

60

Двойка Мечей Сказочного Таро

Стеклянная Гора

Эндрю Лэнг, Коричневая книга сказок

Авторизованный перевод пересказа Г. Бедненко

http://tarot.indeep.ru/decks/fairytale/pics/swords_two.jpg

Жил-был один король, и однажды на охоте он поймал дикого тролля. Вернувшись домой он заточил тролля в тюрьму и пообещал, что если кто-нибудь его освободит, по доброй воле или будучи вынужденным, то он предаст его смерти. А выпив хорошенько, король добавил, что это касается всех и каждого, независимо от того, кто он, будь это даже его собственный сын.

И вот однажды, когда король уехал на войну, принц играл с золотым яблоком. Вдруг оно закатилось в темницу тролля. А тролль сказал, что не отдаст золотого яблочка, если только принц не освободит его. Тогда принц обманул свою матушку, достал ключи и освободил тролля.

Когда вернулся отец, принц рассказал ему о случившемся. И отцу пришлось предать сына смерти. Он позвал своих слуг и приказал им отвести сына в лес, где убить, а ему принести обратно сыновье сердце. Однако в лесу слуги разжалобились, зарезали борова, вынули у него сердце, а принцу посоветовали бежать куда глаза глядят.

Принц ушел в далекую страну, где нанялся на работу пастухом. Он вырос, возмужал и стал очень привлекательным юношей.

В стране, где теперь жил принц, правил король, у которого была очень красивая дочка. И она была столь прекрасна, что толпы претендентов просили ее руки, ссорились и воевали друг с другом. Ей это надоело и она в назначенный день воссела на стеклянной горе с золотым яблоком в руке и пообещала, что отдаст свою руку и сердце тому, кто сможет добраться до нее в полном вооружении. Множество молодых людей пытались добраться до нее по стеклянной горе, но все падали и ужасно разбивались до крови.

Принц знал, что проходят состязания и ему стало очень любопытно. Он пошел посмотреть.

Тут рядом с ним возник ужасный тролль и дал ему превосходного коня и великолепные доспехи. Принци поскакал на стеклянную гору, однако на полпути свернул обратно. На второй день он вновь поскакал на стеклянную гору и проскакал ее две трети, а потом повернул назад. И лишь на третий день он доскакал до вершины горы и схватил золотое яблочко из руки принцессы.

Принцесса была в недоумении, она ждала, что победитель предложит ей выйти замуж.

И через некоторое время принц предстал перед нею. Он был в обычных невзрачных одеждах, однако принцесса его сразу признала. И тогда он открылся ей, что он принц.

Они поженились и объединили два королевства.

И никто и никогда больше не слышал о злом тролле.

0


Вы здесь » Магия Безвременья » Четыре Королевства и путешествие Героя » Таро сквозь призму Сказок